Дети Золотого города - Грэйси Ковальчук

за проделанный путь, за все тревоги и даже за «позорный столб»! А спина…

скоро заживёт! – закончил он, и глаза его снова радостно блеснули.

Глава 6

Без цепи

Айви вернулась домой уже под вечер. Ей вообще не хотелось оставлять Грэйккона, но тётка

должна была вот-вот вернуться, а Айви вдруг почувствовала, что не хочет расстраивать её или

заставлять волноваться.

Она прошла в свою комнату и, вплотную приблизившись к зеркалу, открыла маленькую

коробочку из слоновой кости. Там была мазь, которую Эмерита делала из какой-то травы, растущей

на горных склонах. Грэйккон уверял, что с её помощью ссадины заживают за один день, а такие, как

у него, самое большее – за два. Эмерита только смеялась и тихонько шептала Айви, что проваляется

Грэйккон с такими ранами не меньше недели, но, как и все мужчины, долго лечиться не любит. Айви

взглянула на гладкую блестящую крышечку и улыбнулась.

«Кру любит рисовать. Он мне всю посуду разукрасил, видела? Эту коробочку тоже он

разрисовывал» – весело рассказывала старушка, вручая Айви свой маленький подарок. На крышке

красовалось странное существо о пяти ногах.

«Кру, кто это?»

«Это конь!» – Кру с нежностью смотрел на свою работу.

«Но у него лишняя нога!» – удивилась Айви.

Кру слегка растерялся. Считать он не умел.

«Сначала он нарисовал три, – тихо засмеялась Эмерита, – Но потом понял, что чего-то не хватает и

дорисовал сразу ещё две».

Айви подобрала волосы и, зачерпнув пальцем немного густой, пряно пахнущей массы,

осторожно смазала ссадины на шее. Потом шагнула назад и поглядела на своё отражение. Ей почему-

то стало неловко за голые плечи и руки. Она вспомнила вечер в доме Лестиха, свой огненный наряд и

танец…

Почувствовав, как краска заливает щёки, она поспешно отвернулась и отошла от зеркала. Открыв

шкаф и печально оглядев свои не отягощённые большим количеством ткани наряды, Айви приуныла

и, тяжело вздохнув, хотела уже захлопнуть дверцу, но вдруг взгляд её упал на тёмно-голубое платье –

подарок Грэйккона, которое так и лежало, небрежно брошенное в угол. Она осторожно подняла его

и, внимательно оглядев, радостно улыбнулась. Потом, быстро переодевшись, кинула ещё один взгляд

в зеркало и вдруг вспомнила… Она вспомнила, где видела женщин в таких платьях: там, в лесу, на

стене большого дома!

Айви замерла и задумалась. Загадочные и далёкие люди были теперь её народом! Возможно ли

это? Какие они? Неужели все – такие, как Грэйккон? Она даже оробела от этой мысли и

почувствовала себя совсем мелкой и незначительной.

«Ну, хотя бы платье-то я могу носить?» – подумала она, будто спрашивая у кого-то разрешения, но

тут внезапно вздрогнула и перевела взгляд на стол, повинуясь чьему-то тихому, но очень ясному зову,

прозвучавшему из самого сердца.

Там, на столе стояла её шкатулка, старая и давно знакомая, но Айви показалось, что оттуда сейчас

выползет змея. Дрожащими пальцами она приподняла крышку и, вынув красные бусы, бессильно

опустилась на кровать.

«Великий Царь! Я украла это! Прости меня!» – горячо прошептала она. Тихий голос глубоко

внутри беспокоился и словно чего-то ожидал от неё. Зажав бусы в руке, она вышла из комнаты и в

раздумье двинулась по дому. Наконец, взгляд её упал на массивное деревянное трюмо, стоявшее у

окна в тёткиной комнате. Айви опустила бусы на тёмную блестящую поверхность. «Когда тётя

вернётся, она сразу заметит их. Надо будет ей всё рассказать…» – подумала она и сразу

почувствовала неожиданное облегчение.

***

Она проснулась на рассвете и, мгновенно вспомнив всё, что произошло вчера, на всякий случай

подняла руку и потрогала шею. Цепи не было. Айви счастливо улыбнулась и, нырнув в тёмно-

голубое платье, затянула волосы лентой и зашагала к побережью.

Дорога показалась ей не такой длинной, а уставшие рыбаки – не такими грубыми, как всегда. Она

махнула рукой им на прощание, с удивлением заметив, как их хмурые лица просветлели в ответ.

Даже корзина, доверху наполненная рыбой, не показалась сегодня такой неподъёмной.

Айви не заметила, как была уже у рыночных ворот и привычно влилась в людской поток,

движущийся вдоль многочисленных прилавков, навесов и просто телег, расставленных неровными

рядами. Проходя мимо деревянного помоста, она бросила взгляд на каменный столб. Всё,

произошедшее с ней в последние дни, сияло теперь глубоким и непреложным смыслом.

«Великий Царь, я благодарю тебя! И тебя, дорогой Грэйккон!»

– Девушка, дай монетку бабушке! – скрипучий голос раздался откуда-то снизу.

Айви вздрогнула. У помоста, прямо на земле, привалившись спиной к тёмным доскам, сидела

сморщенная старуха. Она с ожиданием смотрела на Айви маленькими бесцветными глазами и

протягивала худую руку, покрытую многочисленными рубцами и язвами.

Айви уже видела её здесь, но никогда не обращала особого внимания – рынок всегда полон

нищими! Но теперь что-то шевельнулось у неё внутри, заставив остановиться и снять с плеча

корзину. Она присела рядом с нищенкой и внимательно посмотрела на её руку.

– У меня нет денег, бабушка. Хочешь, я смажу твои болячки, тебе поможет!

Не дожидаясь ответа, Айви порылась в складках платья и, вытащив костяную коробочку

Эмериты, стала аккуратно мазать растрескавшиеся кровавые пятна. Старуха растерянно смотрела на

её быстрые движения, переводя непонимающий взгляд со своей руки на лицо Айви и только слабо

шевеля губами. Внезапно она подняла глаза вверх и, мгновенно изменившись в лице, вздрогнула,

пригнула голову и испуганно завопила:

– И-и-и!

Айви вскочила и обернулась. Перед ней стоял тип, совершенно бандитского вида: кривой,

лохматый и крепкий. В одной руке он сжимал обрывок верёвки, а другой неторопливо почёсывал

волосатую грудь. Чуть позади него виднелась такая же лохматая женщина с мутными глазами на

сером, испитом лице.

– Ты зачем обижаешь ба-а-а-бушку? – с издёвкой проговорил мужчина странно-тонким,

вкрадчивым голосом, растянув губы в подчёркнуто-наглой улыбке.

– Ты ошибаешься, – сухо ответила Айви, слегка насторожившись: беседа не предвещала ничего

хорошего. – Я только смазала ей руку.

– Зачем, дорогуша? Мне нужны эти болячки! – тип приблизился и понизил голос почти до

шёпота, – Иначе, она ничего не заработает! – он снова растянул губы в улыбке, пытаясь изобразить

заботу и доброжелательность, отчего его лицо приобрело совершенно идиотское выражение. Потом

неожиданно изменив голос, прошипел: – Иди отсюда, детка! – и снова, как ни в чём не бывало,

громко и тонко затянул: – Нехорошо-о-о обижать стариков! Смотри, как кричит бабу-у-у-ля! – он

повернулся к старухе, которая, упав в пыль, так и лежала, прикрывая голову руками и тихо

поскуливая. Брезгливо сморщившись и вновь изменив голос, он угрожающе процедил сквозь зубы: -

Вставай, мать, давай работать! – и слегка замахнулся на неё обрывком верёвки.

Айви шагнула ему наперерез и