Триумвират - Игорь Черепнев

Ага, давайте, давайте!.. С казаками захотели посоревноваться! Их только пуля догнать может, да и то далеко не каждая, а вы стрелять с ходу не умеете по определению, пехота… ездящая! Так что ловите конский топот, майне херрен. Но недолго. Ваша линия жизни скоро прервется, метров примерно через сто…

Как только первые кайзер-кентавры заслоняют ориентир – чахлое деревцо метрах в семидесяти от первого забора, командую «Огонь!». Пулеметы у дороги, давно сопровождавшие цели, тут же выдают первые длинные очереди. Первые два ряда немцев летят кубарем на утоптанный снег вместе с лошадьми, создавая настоящую баррикаду для скачущих сзади. МГ лупят не переставая. По второму взводу отрабатывает пулемет из леса. Дистанция до них побольше, но помехой для штатного оптического прицела это не является. Посреди заснеженного поля появляются неподвижные черные точки, и их с каждой секундой становится все больше. «Наши» немцы пытаются уйти вправо-влево от дороги, но попадают под огонь других точек. Еще несколько секунд, и скакать будет некому…

Грохот пушек, стоящих сзади в нескольких десятках метров, заставляет вздрогнуть и инстинктивно вжаться в снег, но бинокль не опускаю. Два снаряда рвутся с недолетом, два – над скоплением гансов. Дымные черные облачка шрапнели хорошо видны в сером небе. Тут же звучит еще залп, и теперь все четыре снаряда накрывают противника. Кто-то остается неподвижно лежать на снегу, кто-то пытается в наступившей давке развернуться… Еще один точный залп окончательно убеждает немцев в том, что лучше сдернуть отсюда подальше. Там вдалеке еле слышно вякает труба, гансам все же удается развернуться, и они быстро исчезают за деревьями. Выдаю ставшую уже традиционной команду «Осмотреться! Гансам – контроль! Собрать трофеи!». Подошедший Берг с улыбкой наблюдает, как я осматриваю три только что принесенных с дороги люгера.

– Денис Анатольевич, как я погляжу, вы пылаете-таки прямо какой-то сумасшедшей страстью к этим пистолетам. Не подскажете, почему?

– Потому что, во-первых, мне этот пистолет очень нравится. Во-вторых, он является одним из самых лучших пистолетов в мире. И в-третьих, где еще я наберу достаточное количество пусть и коротковатых, но качественных стволов калибра девять миллиметров для будущих пистолетов-пулеметов наподобие вот этого, – с законной гордостью показываю Роману Викторовичу висящую на ремне «Бету»…

– Вашбродь, там к телефону зовут! – прерывает наш разговор подбежавший боец. – Сказали, щас сами Его превосходительство будут разговаривать!

Ну, не будем томить генерала Келлера, пойдем пообщаемся, заодно доложим обстановку и получим дальнейшие указания… Которые оказываются простыми до невозможности: дождаться прибытия двух казачьих сотен, оставить им в пользование два трофейных пулемета и следовать в Карабаны для получения очередной задачи. Допустим, МГ-то я оставлю, конечно, но вот узелок на память насчет этого обязательно завяжу. У меня в роте явный некомплект Георгиевских крестов…

На этот раз на совещании у Федора Артуровича присутствовали все полковые командиры – даже как-то неудобно было находиться среди такого количества штаб-офицеров. Впрочем, и совещанием это назвать было трудно. Его превосходительство сразу ясно выразил свою мысль о том, что существует только два мнения: или его, или ошибочное. Поэтому наступление согласно директиве Ставки будет вестись следующим образом. В направлении Вильно наносит вспомогательный удар 10-я армия, а мы выдерживаем дирекцию на северо-запад к Вилькомиру. Поэтому курс как в том бородатом анекдоте – «норд-вест». Объявив далее порядок следования, генерал отпускает всех готовиться к выдвижению, а меня оставляет, слегка перефразируя группенфюрера Мюллера из «Семнадцати мгновений весны».

– А вас, штабс-капитан Гуров, я попрошу остаться…

Дождавшись, пока в комнате кроме нас никого не остается, продолжает.

– Денис Анатольевич, есть одна задумка, которую хочу обсудить. Против нас огрызается двадцать первый усиленный корпус генерала фон Гутьера. Его дивизии противостоят не только нам, но и группе генерала Сирелиуса. По показаниям пленных штаб корпуса находится в местечке Кобыльники, верстах в двадцати отсюда. Я хочу, чтобы ваши разведчики совместно с конными штурмовиками поручика Дольского выдвинулись вот в этом направлении и перерезали узкоколейку Кобыльники – Лынтупы. Кроме этой железной дороги, других путей отступления у германцев нет. Пехота, конечно, пройдет по заснеженным полям, а вот пушки, обозы – сомневаюсь. Следовательно, если удастся выставить заслон вот здесь, у Константиново, мы можем, не опасаясь за правый фланг, развивать наступление вдоль этой узкоколейки на Лынтупы. Туда же нацелен удар северной группы генерала Плешкова. Есть все шансы окружить и принудить к сдаче пару германских корпусов и подвинуть линию фронта.

– Двух рот не слишком мало для такого заслона? Все-таки, если они ломанутся мелкими группками по нескольку тысяч человек, у нас просто патронов не хватит.

Не то чтобы я был против, но помню, читал, как немцы в Великую Отечественную организованно из окружений выходили. Или пока еще не додумаются до такого?..

– Как только возьмем Ясиневичи, отправлю к вам три сотни уральцев. И не прибедняйтесь, Денис Анатольевич, с десятком пулеметов там можно остановить кого угодно. А то, что патронов бывает мало или очень мало, это я знаю. – Федор Артурович вдруг хитро улыбается. – Пока вы воевали в Боярах, ваши добры молодцы времени здесь даром не теряли, по всем окопам прошлись. Так что и в этом у вас недостатка не будет. Если вопросов нет – отправляйтесь…

* * *

Пятнадцать верст до нужного места пролетели незаметно. Останавливаемся в чахлом заснеженном перелеске, откуда прекрасно виден и сам населенный пункт и железная дорога с «вокзалом» в виде небольшого домика. Неподалеку перед сараями или складами стоит халупа побольше и, судя по всему, вполне обитаемая. Дым из печной трубы смешивается с дымом небольшого паровозика, коптящего рядом. К нему пристегнуты четыре малогабаритных вагончика типа товарных. А вокруг оживленно снуют немцы, хорошо видимые в бинокль. Интересно, что они там делают?.. Ладно, вернётся разведка, расскажет. Пока что я не вижу особых вражеских полчищ. И в самом местечке – никого, существование жизни выдают только печные трубы, несколько зольдатенов возле поезда и какие-то чиновники.

Вернувшиеся разведчики подтверждают немногочисленность немецкой милитаризованной диаспоры. Но последняя пара, обошедшая деревню и станцию по кругу, приносит интересные новости.

– Командир, там, за сараями – наши! – выдает старший группы с какой-то непонятной интонацией.

– Говори толком, какие наши? Откуда?

– Там… Короче, там барак с пленными, и возле него три столба с перекладинами… На них наши распяты…

– Что?! Еще раз! Наши солдаты, распятые на крестах?! – голос становится похожим на медвежий рык. – Ты точно все видел?!

Стоящие рядом бойцы подхватываются, стволы уже на изготовку. Сзади плечо сжимает чья-то сильная рука. Оборачиваюсь – Михалыч, смотрит прямо в глаза, и во взгляде – такое!..