Закон мутанта - Дмитрий Силлов

Так вновь возродился вырубленный под корень и закопанный в землю Рыжий лес. И точно так же вернулась на свое место снесенная Чистогаловка. Будто и не рушили ее бульдозеры, и не зарывали в землю страшно фонящие обломки строений.

Нет, труд ликвидаторов не прошел даром. Возрожденные Излучением деревенские дома фонили терпимо. Закаленный Зоной сталкер, вероятно, даже мог рискнуть заночевать в одном из них, не боясь к утру разложиться заживо. Но почему-то никто этого не делал. Ловцы удачи обходили Чистогаловку стороной, потому что тех, кто однажды рискнул сходить в возрожденное село, никто больше не видел.

Идя на север, обойти его было можно. Наверно. Но не точно, потому что на КПК слева и справа от села не было ничего. Совсем. Никто не описал, что находилось в радиусе пары километров от Чистогаловки, – просто описывать было некому. И значило это только одно – обходить объект, лежащий у нас на пути, не менее опасно, чем идти по прямой. Правда, времени это займет намного больше.

Все это я изложил Томпсону – не мог же я оставить попутчика в неведении. На что Джек, глядя на карту в моем КПК, сказал:

– Ну вот, тут же шоссе идет по самому краю селения, в которое нам заходить совсем необязательно.

– Вот и я о том же, – кивнул я.

И мы пошли на север по разбитому шоссе.

Слева и справа тянулся все тот же унылый пейзаж, про который и рассказать-то особо нечего. Заросли кустов с шипами длиной с человеческий палец. Справа поле с разложившимся от ржавчины комбайном. Слева линия электропередачи с оборванными проводами… и не только. На одной из опор ЛЭП болтались двое повешенных. Порывы ветра периодически хлестали по трупам, отчего те раскачивались и вращались, болтая конечностями. Интересно, кто это так заморочился – затаскивать жертвы на эдакую высоту, чтобы предать их смерти? Пуля или, на худой конец, приклад в висок и быстрее, и трудозатрат намного меньше.

– Сплошное беззаконие, – поморщился Томпсон, скользнув взглядом по мертвецам.

– Ну, тут у каждой группировки свой закон, – пожал я плечами. – Оно ж в жизни как? Кто сильнее, тот и законы для других создает, чтоб жили по его правилам, а не по своим. Ибо нефиг. И поскольку в этих местах законы Украины бессильны, каждая мало-мальски мощная группировка живет по своим правилам. И если эти правила нарушены, они вольны поступать с преступниками в соответствии со своими законами.

– Это называется анархия, – буркнул Джек.

– Вон тем, кто болтается на опоре, неважно, как это называется, – пожал я плечами. – Так же, как неважно это преступнику, которого усаживают на электрический стул. Итог-то один. И вообще, давай заканчивать трепаться. Если в этих местах есть повешенные, значит, есть и те, кто повесил. Трупы относительно свежие, потому идем да оглядываемся.

Мы прошли примерно с километр, когда над полем, поросшим высоченными сорняками, замаячили ухоженные крыши Чистогаловки. Оно всегда так во всем мертвом и опасном, что создает Зона. Если грузовик стоит новенький, будто только с завода, значит, это не хозяин у него молодец, а просто повстречалась тебе на пути смертельно опасная аномалия. Настоящее и безопасное здесь всегда облезлое и непрезентабельное с виду. А то, до чего хочется дотронуться, скорее всего, ловушка.

Вот и одноэтажные дома Чистогаловки выглядели как стопроцентная наживка. Подходи, мол, уставший путник, отдохни в чистой, только что побеленной хате, где хозяева наверняка добрые да гостеприимные. Прям в голове у тебя это желание клубком мягким таким, приятным шевелится, и вроде ноги уже сами несут тебя к селу, уютному и безопасному с виду.

– Стоять, Джек! – негромко произнес я, усилием воли заставив себя остановиться. – Это зов псионика. Пока слабый, но скоро потащит так, что хрен ты с ним справишься…

Томпсон с трудом повернул голову на мой голос…

В глазах его плескалось безумие. Это нормально, у меня они сейчас такие же. Когда псионик пытается подчинить тебя своей воле, по-другому и не бывает.

Но это еще не самое страшное.

Плохо, если бельмами глазные яблоки заволочет. Тогда все, считай, пропал человек. Сам пойдет в логово мутанта, сам шею подставит и сам чашку подержит, которую ему тварь в руки даст после того, как сонную артерию перекусит. Прикольно же, наверное, когда хомо собственными руками свою кровь собирает и подносит, встав на колени – прими, мол, хозяин, не побрезгуй. Иногда мне кажется, что у всех псиоников в детстве были какие-то проблемы, оттого они такими и выросли, со свернутыми мозгами. Любая тварь в Зоне просто убивает. чтобы насытиться. А эти еще и поиздеваться любят над беспомощными жертвами, сволочи эдакие.

Но против зова у меня проверенное средство есть.

Боль.

Пока ты свой мозг ею отвлекаешь, не получится у твари тебя полностью подчинить. Поэтому я сунул руку в карман, достал оттуда две стреляные гильзы, которыми всегда промериваю подозрительные места на предмет аномалий, и дернул Томпсона за рукав:

– Смотри! Делай как я!

Зажав гильзу в кулаке, я острым ее ребром надавил себе на край сустава большого пальца. Поскольку мозг был уже немного затуманен, переборщил маленько – боль шибанула по мозгам так, что я аж зажмурился. Зато мо́рок отпустил сразу.

А полицейского уже тащило в Чистогаловку, словно на буксире, и меня он не слышал. Потому пришлось, держа его за рукав, той же гильзой на локтевой нерв надавить.

Хоть и через одежду, но дернуло его неслабо.

– Т-ты чего?

Ага, в глазах мысль появилась.

– Потом расскажу, – быстро проговорил я, сунув ему гильзу в ладонь, размерами смахивающую на малую саперную лопату. – Делай так.

И снова даванул себе на сустав. Дозированно, чтоб не искры из глаз, но лишь эффект нужный получить.

Томпсон вопросов больше не задавал, видать, сам почуял неладное. Сделал как я – и от неожиданности скрипнул зубами. Ну да, точка болезненная. Используется некоторыми спецами в том числе и для экспресс-допросов. Хотя, конечно, чтоб быстрый эффект получить, есть способы менее гуманные, но более действенные…

– Бегом! – выпалил я.

И мы рванули по шоссе, стараясь не наступать на дыры в растрескавшемся и частично рассыпавшемся асфальте, ибо перелом ноги нам сейчас был бы очень некстати.

Нам почти удалось пробежать мимо Чистогаловки…

При этом слово «почти» – ключевое.

Потому что из-за крайней хаты, стоящей возле околицы, вышли они.

Те, ради кого мы – и я, и Джек Томпсон – не задумываясь отдали бы свои жизни.

Рут.

Настя.

Фыф.

Рудик.

Харон.

И еще одна незнакомая мне женщина, держащая за руку маленькую девочку.

Все мои друзья выглядели реально, такими, какими я помнил их все это время…