Закон абордажа - Игорь Недозор

— Нет, — покачал головой собеседник. — Каждый должен заниматься своим делом.

Игерна отметила — при ее вопросе что-то шевельнулось в глубине глаз церковника. Старые дела, не иначе. Говорят, орден Меча ничем в своем рвении не брезговал, особливо в те времена, когда имел свой флот и воинство…

— Хочу нанять вас.

На миг морячка поколебалась.

Наверняка этот человек не для развлечения собирается куда-то плыть и не пикаронам проповедовать. А как могут быть опасны игры сильных мира сего для маленьких людей, она знала очень неплохо. Но, в конце концов, вечная жизнь никому не грозит.

Девушка одарила собеседника самой простодушной улыбкой из своего арсенала.

— Право же, не знаю. Ваш орден борется со злом и происками врагов церкви и темных сил, не так ли? Я, поверьте, не понимаю, чем могу помочь…

Сейчас ей очень хотелось, чтобы этот человек хоть немного приподнял забрало своего невозмутимого высокомерия.

Он немного призадумался. Ладно, если эта девочка действительно так умна, она поймет его слова как надо.

— Хм, — в задумчивости потеребила Игерна кончик носа, когда Северин ввел ее в курс дела. — На авантюру толкаете, отче. Нутром чую, что данное… предприятие окажется не из тех, что именуют увеселительной прогулкой.

— Определенный риск, конечно, есть, — вынужден был признать ок Серчер. — Но за это я и плачу вам деньги. Согласитесь, немалые.

Кивнула. Только задатка, предложенного святошей, ей бы хватило, чтобы полностью переоснастить фрегат.

— Тогда по рукам?

Капитанша помедлила.

— Простите, но дела так не делаются, господин Серчер. И для начала я бы хотела кое-что получить сверх означенного. Скажем так, некие гарантии.

— Я готов… — начал было генерал-камерлинг. — Если моего слова вам будет достаточно…

— Увы, — покачала головой Игерна. — Этого мало! Как вы думаете, святой отец, почему мои ребята до сих пор не изнасиловали меня всей командой «многократно и разнообразно», как пишут в этих новомодных романчиках?

— Ну… полагаю, они вас любят… э-э-э… уважают, — улыбнулся епископ. — Кроме того, насколько я знаю людей, всякий из них мечтает оказаться с вами в одной постели, и поэтому будет в случае чего защищать вас от других…

— Верно, — кивнула девушка. — Я не повторила ошибок Дарьены. Но есть еще одна причина… В консорте, имеющем силу на моем корабле, указано, что часть добычи удерживается из общей доли, чтобы я вложила ее наилучшим образом и уходящий из команды мог бы получить ее приумноженной. Так вот часть эта весьма приличная и записана в книги десятка торговых домов. И в случае моей смерти команда получит ее, если только сумеет доказать, что они не имеют к моей смерти никакого отношения.

— К чему вы это? — осведомился епископ.

— К тому, — усмехнулась Игерна, закидывая ногу за ногу. — Золото я хотела бы получить сейчас. И не половину, а всё. Не думаете же вы, что я сбегу с ним? И второе — я хочу стать фамильяром вашего ордена. Только не говорите, что не имеете на это права!

Вот тут святой отец откровенно растерялся. Похоже, он ожидал всего чего угодно, но не этого.

— Э, даже и не знаю, что сказать, — вымолвил он. — Я, конечно, могу принять вас, тем более кавалерственных дам у нас немало… Но зачем вам это?

— Кто знает, как все обернется в этой жизни, — уклонилась от прямого ответа Игерна. — А в Хойделле жить одинокому чужаку сомнительного происхождения, а тем более чужачке, не легче, чем… Чем в любом другом месте.

— Вы думаете уйти на покой?

— Там видно будет, — уклончиво молвила капитанша. — Не сейчас, конечно. Однако потом…

— Хорошо, — вдруг мягко улыбнулся Северин. — Золото вы получите завтра в полдень, грамоту по возвращении…

— Перед отплытием, — отрезала Игерна.

Епископ только вздел руки, видимо в знак полной капитуляции.

Девушка поднялась из-за стола, собираясь уходить.

— Последний вопрос. А правда, что второе ваше прозвище вы получили…

— Правда, — она, как ни странно, совсем не обиделась. — Все, что ни говорят обо мне, все правда!

* * *

Историю Игерны Отважной, Игерны Бесстыжей, Игерны де Альери, в общем, знали все — и друзья, и враги.

Она сама ее рассказывала и в трактирах при народе, и в негромких беседах с теми, кого считала друзьями.

С детства, как сообщала девушка, характер ее был не сахар. И это еще мягко сказано.

Упрямее, строптивее и непреклонней ее только морская волна, да и та разбивается о берег. Игерна же не встречала достойного препятствия для своих желаний. Не то, чтобы ее баловали и купали в роскоши — их дом вряд ли отличался от жилищ большинства соседей: такие же беленые стены, черепичная крыша, цветник, пара виноградных лоз во дворе.

Отец Игерны, мелкий морской офицер в отставке, в бытность службы в эгерийском флоте имел неплохой приработок на контрабанде. Но хотя он умел зарабатывать и не пропивал полученного, распорядиться добром с толком не умел.

Поэтому, когда пожилого младшего лейтенанта списали с корабля, помимо домика в пригороде да крошечной пенсии у него ничего и не было. Кроме дочери.

Жена его сбежала с проезжим купчиком, когда он был в плавании, оставив малышку на руках еще живой матери дона Альери, и тот, вернувшись, с проклятиями пообещал больше не жениться, дабы не связываться со столь лукавыми и лживыми существами как женщины.

Пенсия и доходы от имения (почти что хутора), позволяли не думать о том, что будешь есть завтра, и жить без особой нужды.

Даже хватало на служанку — старую черную рабыню, купленную за бесценок на распродаже имущества какого-то промотавшегося маркиза.

Но без дела он сидеть не привык и от скуки принялся обучать Игерну всяким неженским занятиям — стрельбе из аркебузы и пистолета, фехтованию на палаше и рапире и даже морскому делу.

Временами папаша входил в настоящий раж, гоняя дочку по заднему двору, словно новобранца в армии.

Через полтора года старый Альери поостыл. Кроме того, одиночество ему изрядно прискучило, и он решил жениться на аппетитной соседке-лавочнице, уже давно его привечавшей. А как известно, две бабы под одной крышей редко уживаются, да и еще нестарый идальго возмечтал о сыне, а лавочница по своему практическому уму сообразила, что приданое может семью разорить…

Так или иначе, но лейтенант призвал дочку к себе и без обиняков заявил, что нечего ей заниматься всякой дурью. На службу его величеству баб, слава Эллу, не берут, потому до замужества положено ей, кобыле здоровой, делом заняться. Хотя бы вот пойти в лавку донны Уйры пряностями да материей торговать. Потому как кормить ее ему надоело.

Игерна не заплакала и не стала просить не посылать ее на работу.