Семь мужей Эвелин Хьюго - Тейлор Дженкинс Рейд

– Перестань. – Я невольно рассмеялась и даже зарделась от смущения.

– Правда. И у тебя настоящий талант. Когда фильм закончился, я посмотрел на Ари и сказал: Эта девушка для меня.

– Нет…

Дон поднял руку.

– Честное скаутское.

Дон Адлер ничем не отличался от других мужчин, а значит, не должен был произвести на меня какое-то особенное впечатление. Он не был симпатичнее Брика Томаса, не был серьезнее Эрни Диаса и мог предложить статус звезды независимо от того, люблю я его или нет. Но есть вещи, которые не объяснишь логикой разума. Так что я виню феромоны.

И, конечно, то, что, по крайней мере, вначале Дон Адлер обращался со мной как с личностью. Есть люди, которые, едва увидев красивый цветок, спешат его сорвать. Они хотят держать его в руках, хотят обладать им. Хотят, чтобы его красота принадлежала только им. Дон таким не был. Он был счастлив находиться рядом, любоваться, ценить красоту.

В этом вся штука, когда выходишь замуж за парня вроде Дона Адлера. Ты говоришь ему: «Ты был счастлив тем, что мог просто ценить эту красоту, что ж, теперь она твоя. Владей ею».

В «Мокамбо» мы веселились всю ночь. Там все было серьезно. Толпы желающих прорваться в клуб снаружи, теснота внутри. Там тусовались знаменитости. Столики, за которыми сидели известные всем люди, невероятные сценические номера, высокие потолки и птицы повсюду. Настоящие живые птицы в стеклянных вольерах.

Дон познакомил меня с несколькими актерами из «МГМ» и «Уорнер бразерс». Там была Бонни Лейкленд, которая только что ушла во фриланс и успешно снялась в картине «Деньги, милый». Не раз и не два я слышала, как Дона называли принцем Голливуда, и мне это нравилось. В какой-то момент он наклонился ко мне и прошептал: «Они меня недооценивают. Уже скоро я стану королем».

Мы остались в «Мокамбо» далеко за полночь и танцевали столько, что уже едва стояли на ногах. Каждый раз, когда заканчивалась песня, мы говорили, что не встанем из-за столика, но начиналась новая, и мы снова не могли усидеть на месте и выходили на танцпол.

Дон отвез меня домой; улицы были пусты в поздний час, лишь кое-где в домах горели огни. Когда мы подъехали, он проводил меня до двери, но не стал напрашиваться в гости, а только сказал:

– Когда я смогу снова тебя увидеть?

– Позвони Гарри и договорись с ним.

Он положил руку на дверь.

– Нет. По-настоящему. Ты и я.

– И фотографы?

– Если ты так захочешь. Если не захочешь, то и мне они не нужны. – Он улыбнулся своей милой, дразнящей улыбкой.

Я рассмеялась.

– Ладно. Как насчет следующей пятницы?

Дон на секунду задумался.

– Можно тебе сказать кое-что?

– Если хочешь.

– В следующую пятницу у меня встреча с Натали Эмбер в «Трокадеро».

– О…

– Это все из-за имени. Адлер. «Сансет» старается выжать из меня по возможности всю славу.

Я покачала головой.

– Не думаю, что дело только в имени. Я видела «Братьев по оружию». Ты великолепен. Публика любит тебя.

Дон посмотрел на меня застенчиво и улыбнулся.

– Ты так думаешь?

Я рассмеялась. Он знал, что так оно и есть, и ему просто нравилось слышать это от меня.

– Вот этого удовольствия я тебе не доставлю.

– Жаль.

– Хватит об этом, – сказала я. – Ты знаешь, когда я свободна. А дальше поступай, как пожелаешь.

Он выпрямился и слушал меня так, словно я отдавала ему приказ.

– О’кей, я отменю встречу с Натали. Заеду за тобой в пятницу в семь.

Я улыбнулась и кивнула.

– Спокойной ночи, Дон.

– Спокойной ночи, Эвелин.

Я начала закрывать дверь, но он остановил меня, подняв руку.

– Тебе понравилось сегодня?

Я задумалась. Что сказать? Как сказать? А потом не удержалась – впервые за всю жизнь мне было так весело с кем-то.

– Один из лучших вечеров в моей жизни.

Дон улыбнулся.

– В моей тоже.

На следующий день наша фотография появилась в журнале «Sub Rosa»[14] с такой подписью: «Дон Адлер и Эвелин Хьюго подходящая пара».

9

Фильм «Отец и дочь» имел огромный успех. Показателем того, какое значение «Сансет» придавал моей новой персоне, стало мое имя под названием фильма – «В главной роли Эвелин Хьюго». Это было в первый и последний раз.

В день премьеры я думала о матери. Я знала, что она была бы счастлива. «Мы это сделали, – сказала бы я ей. – Мы обе вырвались оттуда».

Фильм прошел хорошо, и я думала, что теперь «Сансет» даст зеленый свет «Маленьким женщинам». Но Ари хотел как можно скорее задействовать нас с Эдом Бейкером в другой картине. Сиквелов в то время не снимали. Фактически мы сделали тот же самый фильм с другими именами и слегка измененными персонажами.

Назывался он «Соседи». Эд играл роль моего дяди, который взял меня к себе после смерти моих родителей. А дальше мы оба завели романтические отношения с соседями: он с овдовевшей матерью, а я с ее сыном.

В то же самое время Дон снимался в каком-то триллере и во время ланча частенько навещал меня.

Я была совершенно без ума от него и впервые в жизни охвачена любовью и страстью. Стоило ему появиться, я моментально вспыхивала, я постоянно искала возможность дотронуться до него, придумывала причины вспомнить о нем в разговоре, когда его не было рядом.

Гарри уже осточертело слышать о нем.

– Сладкая моя, я серьезно, – сказал он мне однажды, когда мы с ним вдвоем выпивали в его офисе. – Я сыт по горло этой твоей болтовней о Доне Адлере. – К Гарри я тогда заходила едва ли не каждый день – просто так, посмотреть, чем он занят. Обставлялось это как деловые визиты, но я знала, что ближе его у меня никого нет.

Конечно, к тому времени я подружилась с другими актрисами «Сансета», особенно моей любимой Руби Рейли. Высокая, худощавая, со взрывным смехом, она казалась со стороны несколько отстраненной, но никогда не лезла за словом в карман и могла очаровать почти любого. Иногда мы с Руби и некоторыми другими девушками собирались небольшой компанией во время ланча и обсуждали происходящее на площадке и сплетничали, но, по правде говоря, ради роли я бы любую из них толкнула под приближающийся поезд. Думаю, каждая из них поступила бы точно так же со мной.

Близость невозможна без доверия. И мы были бы последними идиотками, если бы доверяли друг другу.