Дева и Змей - Наталья Игнатова

— Где здесь телефон? — вместо ответа поинтересовался Курт.

— Ближайший, по которому можно позвонить за пределы Ауфбе — в гостинице.

— Элис, — Курт встал, подал руку матери, помогая подняться из плетеного креслица, — я провожу маму и заеду за вами, прокатимся до гостиницы. К чему откладывать?

— Сейчас?! — удивилась Элис. — Ночью?

С глубоким вздохом Курт покачал головой и ничего не сказал. Элис и сама сообразила. Виновато пожала плечами:

— Вылетело из головы.

— Немудрено, — пробормотал Курт, — пойдем, мам. Элис, я вернусь и помогу прибраться, а пока идите в дом. Прохладно на улице.

…Он не заехал, как обещал. Он зашел. Абсолютно бесшумно, не скрипнув ни единой половицей. Элис не слышала ничего вплоть до того момента, как Курт тронул ее за плечо.

Она взвизгнула от неожиданности и подскочила.

— Почему вы не заперли дверь? — спросил Курт. — Вместо меня мог прийти кто угодно.

Он как будто повзрослел всего за несколько часов. Утром Элис познакомилась с мальчишкой, своим ровесником, таким же студентом, как она сама, а сейчас перед ней было молодой и серьезный мужчина.

— Что случилось? — она выглянула в окно. — Вы без машины? Поедем на моей?

— Пойдем пешком, — ответил Курт. — Вовсе ни к чему, чтобы все собаки в городе знали, что вам или мне не спится ночью. Одевайтесь. Ночной Ауфбе — забавное зрелище, посмотрим, покажется ли он вам таким же.

Элис быстро надела свитер, накинула куртку. Несколько раз провела расческой по волосам — мартышкин труд.

Снаружи ощутимо похолодало. Странно, еще час назад было достаточно тепло, чтобы с комфортом пить вино на открытой веранде, а сейчас стало сыро, зябко. Элис застегнула куртку и сунула руки в карманы:

— Светло, как в городе, — она разглядывала яркие фонари. — Я думала, на ночь освещение выключают. Здесь же никто не ездит.

— Для того и не отключают, чтобы не ездили.

Курт шагал рядом с ней, поглядывал по сторонам. Ауфбе сиял как рождественская елка: фонари на обочинах, во дворах, на крышах, рядом с флюгерами, ярко освещенные витрины немногочисленных магазинчиков. Впереди электрическое зарево — площадь.

— Так что случилось, Курт? — нетерпеливо спросила Элис. — Вы что-то узнали?

— Практически ничего. Но убедился, что Ауфбе — очень странное место. Я не буду рассказывать вам все, Элис, хорошо? Не сейчас. Скажу только, что местные жители, включая моих родственников… а, может быть, мои родственники в первую очередь… им что-то нужно от меня. Им — от меня. А этому Драхену — от вас. Версия насчет промышленного шпионажа всем была бы хороша, если б ваш приезд в Ауфбе не был чистой случайностью. Кроме того, я-то точно не сын магната, однако тоже оказался объектом излишнего внимания, — он фыркнул, мотнул головой. — Знаете, объяснить все это на словах довольно сложно. Во всяком случае, пока. Элис, что вы надумали по поводу предложения Драхена? Что решили?

— Я не знаю, — удивилась Элис, — я, честно говоря… Курт, но вы же не думаете, что… не знаю.

— Ну, — подбодрил он, — продолжайте мысль.

— Я действительно не знаю, — Элис сбилась с шага. — Ну, вы же не думаете, что он… колдун.

— Нет, разумеется.

— Слава богу!

— Меня сегодня сводили в церковь. На экскурсию, если можно так выразиться. Мой родной дядя исполняет здесь обязанности пастора. И мне показалось, что в церкви я увидел кое-что любопытное. Не скажу, что именно, хочу, чтобы вы взглянули своими глазами. Вполне возможно, я ошибаюсь. Не побоитесь пойти ночью в храм?

— Нет, — удивилась Элис, — а должна?

— Да кто вас знает? Вон там, в ограде есть калитка, пройдем через нее.

…Здание церкви первоверховных апостолов Петра и Павла было старинным. Даже, наверное, древним. Элис в архитектуре разбиралась слабо, ей просто казалось, что такая мощная, сложенная из толстого камня, больше похожая на крепость, чем на дом Божий постройка обязательно должна быть древней.

Они с Куртом прошли через калитку, миновали залитый светом двор, пересекли садик со статуями, крестами и фонтаном.

— Фамильное кладбище Гюнхельдов, — шепнул Курт, — все семейство здесь. Кроме моего отца. Ну, и кроме живых, естественно.

— А почему шепотом? — так же тихо поинтересовалась Элис.

— Не знаю, — Курт скосил на нее глаз и улыбнулся, — атмосфера располагает.

В церковь вошли через неброскую заднюю дверь, и Курт остановился, давая Элис возможность оглядеться.

— Красиво, — сказала она, — я не так себе это представляла.

Тяжелый и могучий снаружи, внутри храм оказался пестро и необыкновенно пышно украшен. Фрески на стенах, православные иконы, в золотых и серебряных окладах, колонны, статуи святых. Мадонна, прижимая к груди Сына, с трогательной надеждой подняла глаза к расписному своду. Иисус страдал на кресте, искупая чужие грехи. Со всех сторон: крылья, нимбы, книги, воздетые для благословения руки…

— Что-то я не понимаю, Курт, — Элис оглядывалась по сторонам, — они здесь какой веры? Я не специалист, но, по-моему, все это совершенно не сочетается. Католицизм, православие, Бог знает, что еще — в одном храме!

— Вот именно, — тихо ответил Курт, — я тоже не специалист, но кое-что все-таки знаю. У них за царскими вратами неугасимая лампада с живым огнем. Знаете, что это?

— Может быть, и знаю, но под другим названием.

— Живой огонь добывается трением дерева о дерево. Старинный обычай, когда-то был распространен в России, считалось, что огонь добытый таким образом защищает от разной колдовской напасти, вроде чумы или болезней скота.

— Некоторые индейские племена тоже почитают такой огонь, — вспомнила Элис, — а что, здесь нет ветеринара?

— Есть, и не один, — Курт пожал плечами, — но на Ильинскую пятницу, тем не менее, обязательно устраивают праздник и добывают живой огонь, от которого затапливают камины, печи и заново затепляют лампады в храмах.

— Вы это хотели мне показать?

— Нет. Обратите внимание на мозаику на полу.

Элис опустила глаза, только сейчас заметив, что пол действительно мозаичный — разноцветные узоры терялись в окружающем пестром великолепии.

— Абстракция какая-то, — она тщетно пыталась сложить цветные фрагменты в картинку, — что не так, Курт?

— Пойдемте, — он взял ее за локоть и повлек за собой, вдоль стены, к алтарю, — встаньте здесь.

— Но сюда нельзя.

— Можно. Давайте-давайте, — он завел ее за алтарь, развернул лицом к молельному залу, и раскрыл Царские врата: — Ну?

— Ох! — вырвалось у Элис, и она прижала ладонь к губам.