Линкольн в бардо - Джордж Саундерс

Потому что я маленькая?

Может быть, потому что вы такая грязная.

Я живу близко к земле, сэр. Насколько я знаю, вы…

Ваши тапочки совершенно черные от грязи.

Возьмите деньги, я сказал. Я спокоен.

И вы тоже, сэр, пожалуйста, сохраняйте спокойствие, я сказал. Мы, насколько я знаю, не питаем друг к другу враждебных чувств. Давайте смотреть на это как на обычную деловую транзакцию. Я дам вам мой бумажник, вот так, а потом с вашего разрешения, буду на моей…

Нет-нет-нет.

Нет нет нет.

Совершенно неправильно и нелогично, если вы собираетесь…

Низкие звезды, расплывчатые крыши.

и я про колот.

Попробуйте теперь, миссис Бласс.

Миссис Бласс, печально знаменитая своей жадностью, нечистоплотностью, сединой и ростом (меньше ребенка), проводила ночи в беготне, грызла камушки и веточки, собирала для себя эти вещи, ревниво оберегала их, проводя долгие часы за подсчетом и пересчетом этой своей жалкой собственности.

Возможность, наконец, обратиться к пареньку здесь, перед целой толпой, поразила крохотную даму неожиданным приступом боязни сцены.

У вас есть тысяча триста долларов в Первом банке, насколько я понимаю?

Да.

Спасибо, преподобный.

У меня тысяча триста долларов в Первом банке. В одной верхней комнате, которую я не назову, у меня четыре тысячи в золотых монетах. У меня две лошади, пятнадцать коз, тридцать одна курица и семнадцать платьев, которые стоят в целом около трех тысяч восьмисот долларов. Но я вдова. То, что кажется изобилием, на самом деле является скудностью. Отлив направлен в море и никогда — на берег. Камни скатываются вниз по склону и никогда — наверх. Поэтому вы поймете мое нежелание предаваться мотовству. У меня более четырех сотен прутиков и почти шестьдесят камушков разных размеров. У меня есть части двух мертвых птиц, земляных комочков столько, что и не пересчитать. Перед отходом ко сну я пересчитываю части тел мертвых птиц, прутики, камушки и комочки, каждую я проверяю на зуб, чтобы убедиться, что они все еще настоящие. Просыпаясь, я нередко недосчитываюсь чего-нибудь. И это доказывает присутствие здесь воров и оправдывает мои привычки, за которые многие из находящихся здесь (я это знаю) сурово меня осуждают. Но это не старухи, которым грозит бессилие, которые окружены врагами, отлив всегда от берега, от берега, от берега…

Как много народа еще ждет Колеблющаяся масса серого и черного Насколько хватает глаз… Люди в лунном свете снаружи толкаются, пихаются, встают на цыпочки, чтобы увидеть…

Меня

Люди заглядывают в дверь, чтобы выпалить свое печальное То или иное Все недовольны Всем причинялось зло Всеми пренебрегали Всех не замечали Неправильно понимали На многих старомодные чулки и парики и

Когда я в моем развеселом красном Бархатном Мундире проходил мимо Цветущих живых Изгородей в полном Расцвете моей Юности, я был поистине Великолепен. Все, кто видели, хорошо думали обо Мне. Люди из Городка смолкали при моем Приближении, и мои ОСКОЛКИ расступались в почтении, когда Проходил я.

Я хочу, чтобы эта молодая Свинья знала.

И не раз я колотил мою Похоть по Ночам во Благо, колотил мою добрую Жену или, если она пребывала не в расположении, колотил мои ОСКОЛКИ, которых я назвал ОСКОЛКИ, потому что они и в самом деле были темны, как Ночь, как множество ОСКОЛКОВ УГЛЯ, от которых у меня избыточный Жар. Мне нужно только ухватить ОСКОЛОК-ДЕВИЦУ и, Игнорируя Крики ее ОСКОЛКА-МУЖА и…

Господи милостивый.

Он сегодня в отличной форме.

Не забывайте, лейтенант: он всего лишь ребенок

И это было Правильно — так унизить ЧЕЛОВЕКА-ОСКОЛКА в Глазах Других, а когда Слухи об этом разошлись, их Поведение Улучшилось, и в следующий рабочий День даже самые Упрямые из этих ОСКОЛКОВ опускали Глаза, потому что именно я держал КНУТ и ПИСТОЛЕТ, и каждый ОСКОЛОК знал, что если он Оскорбит меня, эта Ночь Дорого Ему обойдется и цена, которую ему придется заплатить за то, что он Оскорбил меня, долго не забудется, и я ногой распахну его Дверь и выволоку его ДЕВИЦУ, и перетащу ее к себе, и Начнутся вечерние Развлечения, и этого ОСКОЛКА заставят испускать ИСКРЫ. Таким образом, на моих Полях стояла Тишина, а когда отдавался Приказ, Дюжина пар Рук спешила его Выполнить, даже когда те Усталые желтые глаза поднимались посмотреть, Заметил ли я, Прощу ли я их и их сторонников ради собственного Удовольствия.

Так я из ОСКОЛКОВ сделал Союзников и превратил их во Врагов друг для друга.

Во время таких самоуверенно-агрессивных эпизодов, подогреваемых хвастливыми утверждениями, телесная масса лейтенанта Стоуна вытягивалась вверх, в удлиненную вертикальную телесную coiffe[18]. Объем его тела оставался неизменным, потому что такому увеличению роста сопутствовало утончение, и он в буквальном смысле местами становился тоньше карандаша, высокий, как самые высокие из наших сосен.

Закончив говорить, он возвращается к своим прежним пропорциям, снова становится человеком среднего роста, хорошо одетым, но с ужасными зубами.

Молодой сэр, не могли бы мы приблизиться? Я и маленькая дама?

Ах, нет. Нет-нет. Боюсь, что это будет невозможно в этот…

На х** это!

До всех дойдет очередь! Ты сама говорила!

Мы были в конце, а оказались еще дальше. Это главное, что мы хотим…