Дела семейные - Роман Романович

молнию, она одни быстрым росчерком оказалась у ворот, появившись с грохотом во всей красе.

Ворота были открыты.

Прямо сейчас через мост пробегали десятки молодых людей. Выглядящих жалко и измотанно, несмотря на то что стояло раннее утро. Но были среди них и другие. Такие же молодые, но куда лучше выглядящие. Также здесь находились и взрослые, видимо, наставники.

Собственно, ради этой процессии Мария и прыгнула вперед. Подумала, что, если задержаться, ученики убегут и не удастся на них посмотреть в «естественном» виде.

Её появление напугало молодежь. Те, как тараканы, бросились в стороны, кто-то упал. Более опытные устояли и разом вышли вперед. Кто-то поставил щит, прикрывая молодняк. А вот наставники не сплоховали. Никакого беспокойства не проявили.

— Мария Гроза, как понимаю? — вышел вперед угрюмого вида крепко сбитый мужчина и окинул её взглядом.

— Она самая, — ответила женщина. — Такен дома? Позови его.

По взгляду мужчины было видно, что и тон, и формулировка ему не понравилась. Но что он мог сделать?

— Ну разумеется, — расплылся он в искусственной улыбке. — Только звать никого не надо, — мужчина кивнул Марии за спину.

Та обернулась и увидела Такена в этой своей броне.

— Давно не виделись, Мария, — глухо прозвучал его голос. — Как вижу, ты где-то по пути растеряла свои манеры. Но я рад, что хотя бы жива. Люций не потеряется?

— Уж не беспокойся за него. Скоро будет.

— Тогда прошу, — указал он на крепость. — Не буду говорить, чувствуй себя как дома. Наоборот, попрошу вести себя сдержаннее.

Мария криво усмехнулась. Другого она и не ожидала. Уж точно не радостных объятий.

***

Спустя полчаса Такен сидел у себя в кабинете и разглядывал парочку бывших друзей.

Разумеется, об их появлении он узнал заранее. Своих людей как в самом Колодце, так и наверху, у него хватало. А то, что два легендарщика вернулись после стольких лет, всколыхнуло всё сообщество. Трудно о таком не узнать. Но сколько бы дней ни прошло с этого известия, Такен так и не смог определиться, как относиться к этому событию.

И вот что-то как-то радоваться не получилось.

Особенно после того, как Вологодские заявились к нему в крепость. С первого взгляда было понятно, что хороших манер Марии прожитые годы не добавили. Возможно, не добавили и благоразумия. А вот чего добавили — так это наглости. Хотя её и двадцать лет назад было многовато.

Такен сидел в кресле. Шлем он снял, а остальную броню оставил. Было непонятно, чем закончатся эти переговоры. Слишком много неизвестных переменных.

Переводя взгляд с Марии на Люция и обратно, Такен думал о том, что они не изменились. Нет, какие-то визуальные изменения были, но вот старость их обоих не особо-то и коснулась. Казалось, они даже чуть моложе стали выглядеть.

— Чем обязан вашему визиту? — спросил Такен, когда стало понятно, что сами эти двое разговор не спешат начинать.

— А что, старых друзей видеть не рад? — спросила Мария.

— Друзья ведут себя прилично. Но тебе-то откуда знать это слово?

Такен внутренне попытался себя осадить, но не тут-то было. Раньше ему очень нравилось собачиться с Марией. Сейчас это было неуместно, но надо же, старые привычки оказались живее всех живых.

— Ты опять что-то натворила? — спросил Люций, бросив взгляд на жену.

— Ничего такого, — вздернула она подбородок.

Люций посмотрела на Такена и приподнял бровь, чуть наклонив голову, оценивая реакцию.

— Мы нашли его, — Мария не отличалась терпением и, когда ей надоело играть в молчание, перешла к делу.

— Его — это кого?

— Не кого, а что, — поправила женщина. — Хотя, может, и кого, возможно, это обладает разумом. Я про сердце. Про сердце Колодца. Мы его назвали Источник.

— Ты про ту свою безумную идею?

— Она не безумная, — поджала Мария недовольно губы.

Такен так сразу отвечать не стал. Как и задавать вопросы. О том, что Вологодские не пересеклись со Спаром, он уже знал. Что навевало на мысли о том, почему они первым делом отправились к нему, а к не сыну.

— Тогда это хорошая новость. Наверное, — осторожно ответил мужчина. — Потому что я тоже нашёл подтверждение своим теориям. Новая угроза уже явилась в мир.

— Рассказ на рассказ? — предложил Люций.

— Начинайте, — любезно предложил Такен, усмехнувшись.

***

Когда впереди показалась крепость, я себе не то чтобы места не находил, но сделался мрачнее тучи, из-за поселившегося где-то в животе напряжения и волнения.

Хорошо, что никто с вопросами не лез. Своими делами были заняты.

Наше путешествие как-то буднично прошло. То ли репутация сказалась, то ли к большому каравану, с усиленной охраной никто сунуться не захотел, то ли банально повезло — но на нас даже разбойники не пытались ни разу напасть. Доехали свободно прямо до конечной точки.

Правда, до самой крепости добрались уже под вечер. Увидели открытые ворота и десятки новых учеников, занимающихся на внешней площадке.

Наши сразу зашептались, пересчитывая количество. Точно не определили, но то, что их было много, не меньше, чем на втором потоке, — это уж точно. Под сотню человек на третьем наборе получается. Во втором наборе чуть меньше. Плюс наставники. Почти две сотни человек, а может, и не почти. Так сразу посчитать было сложно. Во внутреннем дворе они должны поместиться. Особенно если помнить, что в тесноте, да не в обиде.

Где-то метров за пятьдесят, когда колонна стала замедляться, а Такен узнал о нашем появлении и прислал машины, на меня отупение напало. Волнение ушло. Всё ведь кристально ясно. Вологодские либо внутри, либо нет. Если уж на то пошло, не факт, что они мои родители. Что у меня есть? Похожесть с ними? Тётя Алисия, которую узнал Такен? Это может быть и случайностью. Также, совсем не факт, что они меня нормально примут. Взрослел я без них. Никакой эмоциональной связи между нами нет. Какова вероятность, что меня оставили в силу непреодолимых обстоятельств, а не по желанию самих Вологодских? Не знаю, но уж точно не стопроцентная. Поэтому исходить надо из того, что я ищу чужих, с неизвестными мотивами, легендарных ныряльщиков, которые в разы сильнее и опытнее меня. Что-то требовать от таких — себе дороже. Поэтому надо собраться и вести себя… с самоуважением. А не бежать, истерить и возмущаться. Так только опозорюсь.

От мыслей отвлекла копна рыжих, ярких волос. Погода стояла ещё теплая, осень не пригнала пронизывающий ветер, поэтому ученики занимались в легких костюмах и волосы у Пушки были не прикрыты.

Ехал я на крыше, поднялся и махнул рукой. Мне махнули в ответ. Прыгнув, приземлился недалеко от учеников.

— Вернулись, —