Уйти от себя… - Фридрих Незнанский

— У вас зажигалки не будет?

Турецкий поднял голову. Перед ним стоял молодой парень с сигаретой, которую он небрежно держал между указательным и средним пальцем, как герой западного фильма. Турецкий профессиональным взглядом отметил худощавое лицо, узкий разрез серых глаз, тонкие губы, подбородок с ямочкой посередине. Ничем не примечательное лицо, но улыбка доброжелательная, глаза не злые. Нормальный мужик. Нехай садится рядом, хорошим людям Турецкий всегда рад. Он мотнул головой, указывая на стул.

— Садись, дружище.

Тот словно ждал приглашения и не чинясь сел напротив. В его глазах плясали веселые искорки, он с любопытством наблюдал, как хозяин столика дрожащей рукой налил в две рюмки водку и поставил одну перед нечаянным соседом. Потом протянул ему руку и представился:

— Саша… — Рука у мужика была горячей и сухой.

— Олег… — назвал свое имя нечаянный гость, привольно вытягивая ноги под столиком и почти касаясь ножек стула своего соседа. Потом показал на кольцо Турецкого и сочувствующе посоветовал: — Вы мылом попробуйте. Или вон маслом… Только поосторожнее, а то я вон тоже пытался и… — Он усмехнулся и показал Турецкому свою руку без безымянного пальца.

— Серьезно, что ли? — удивился Турецкий, наклонившись к самой руке и внимательно изучая обрубок на месте пальца.

— Да нет, шучу. Когда в ПТУ учился, на станке оторвало… А вы с женой поссорились?

— Ни с кем не ссорился… Просто она… А ты женат, Олег? Давай сразу на «ты», чего уж там церемониться.

— Давай, Саша, — охотно согласился новый знакомый и продолжил: — Был женат. Развелся… Она мне рога наставила, — для пущей убедительности он приставил два пальца к своей голове, — а я ее застукал…

Турецкий понимающе кивнул и вылил в рюмки остатки водки.

— Сейчас еще принесут. Ты давай пей, не стесняйся.

Наконец появился официант с графинчиком водки и жареной курицей.

— Не возражаешь, если мы эту птицу на двоих разделим? А то я ее четыре часа ждал, пока сготовят. А если закажем еще — опять жди их до утра…

— О чем речь! Я не голодный, так, кусочек для закуски отщипну. — Сговорчивый новый знакомый отковырнул от куска курицы кусочек и переложил на чистую тарелку.

— Давай за знакомство!

Турецкий чокнулся с Олегом и одним махом опрокинул в рот рюмку. Потом поплевал на палец и, морщась от боли, с усилием потянул кольцо, закручивая его по спирали вверх. Кольцо наконец поддалось, и Турецкий положил его на стол, растирая слегка опухший палец.

— Ну вот… Теперь им никто не мешает… Да и мне тоже… А вот палец свой я попортил, — с неудовольствием уставился Турецкий на белую полоску сморщенной кожи, которая осталась на месте кольца.

Олег с интересом наблюдал за действиями Турецкого.

— Ты шо, с концами ушел? А то, може… Мало ли шо, може, ошибся…

— А ты тогда тоже ошибся?

— Шо ошибся? Шо ошибся? Я своими глазами видел! — зачастил Олег. — Прикинь, приезжаю после командировки, но на день раньше. Соскучился по своей Галинке. Она у меня такая красавица! Ноги из подмышек растут, личико, как у куколки… А у нас дома нечаянная радость — мой дружбан притаранился. Она ему расстелила поляну, вдвоем они уже почти всю бутылку оприходовали. Да, видно, торопились очень. Бутылку не допили, зато в постели полный бардак.

— Как в анекдоте, — загрустил Турецкий.

— Ну да! И знаешь, шо они мне говорят? Ты нас не так понял, Олежка! Мы как пионеры сели отдохнуть. Как братик и сестричка. Только шо-то эта сестричка колготки скинула, а братик никак трусы не мог найти.

— Какая мерзость! — с отвращением воскликнул Турецкий, переживая за нового друга.

— Та не то слово! Кабздец котенку!.. — грязно выругался Олег. — Я свою красавицу за волосы и во двор выкинул. Правда, колготки ей тоже бросил. Не замерзать же в снегах… А дружбану кейсом по башке. Хотел пробить, шоб мозги прочистил, да не получилось. По касательной задел.

— Куда попал? В висок? — чисто профессионально поинтересовался Турецкий.

— Ну, тогда бы он без балды сразу сдох. Нет, в лоб попал. Он только на минуту отключился. Потом очухался, схватил свои манатки и ходу. А его трусы я на следующий день нашел на кухне, под столом. Это выходит, они развратничать уже на кухне начали! — раскипятился Олег. — Там, где добрые люди трапезу принимают! Я потом тот стол порубал на куски и сжег заместо дров. Как представил… Нет, не могу! — опять завелся он.

— Ну, у тебя уже дело прошлое. А я приехал вчера… или позавчера? — задумался Турецкий, но время уже перемешалось в его голове, и он махнул рукой, — из командировки. На день раньше, прямо как ты.

— Ну?! — с жадным любопытством стал подгонять его Олег. — Шо у них там было?

— Сказали, что я не так их понял. Это они американских фильмов насмотрелись. И твои, и мои. Там всегда, если кто застукает свою половину, ему сразу лапшу на уши вешают — типа: все не так, как ты думаешь. Все они, мать их, невинные пионеры.

— Твоя тоже без колготок была? — не отставал Олег.

— Я не присматривался. Но они перед тем как дверь мне открыть, сидели за столом. Вещественные доказательства — стол накрыт на две персоны, на плите чайник кипел. Я все заметил! — с некоторой гордостью подчеркнул Александр. — Оба одетые, действительно, как братик и сестричка, мать их за ногу! Но я ведь не знаю, что у них до этого было! — с мукой в голосе произнес он.

Турецкий помолчал, потом убежденно продолжил:

— Она мне изменяла, это факт. А теперь у них там, наверное, счастливое воссоединение семейства. Теперь им мешать некому. Все рады… Нет, я туда больше не вернусь.

Он уставился на графин с водкой, задумался, вдруг спохватился:

— Давай выпьем, хорошая у них водка. Только быстро кончается.

Саша подозвал официанта:

— Слушай, мужик. Убери ты эту посуду, смотреть тошно. И неси нам еще водки. Что у вас за такие графинчики, прямо как наперстки, на один глоток…

— Это хто как пьет, — обиделся официант. — Графин як графин, всем такие подаем. Да не все ведрами пьют.

— Ты не разглагольствуй, а неси скорее. Душа горит… — Турецкий уже совершенно опьянел, взгляд его бессмысленно бродил по лицам, пока опять не сфокусировался на лице Олега.

— Слушай, а ты ее простил? — встрепенулся он, вспомнив про неверную жену нового знакомого.

— Да так… простил…

— А я никогда! Она же с моим… Я же его своим товарищем считал, этого гаденыша! Я когда пришел, думал, убью его к чертям собачим! Мы с ним работали вместе, он в наш дом ходил. А жена моя с его сыном нянчилась, я думал, ей это нужно… Мальчишка без матери остался, ему не хватало материнской опеки. Так моя супружница на другой конец города к нему ездила. Каждый божий день… Представляешь? Кто бы еще такое вытерпел? А я терпел. Думал — несчастный ребенок, надо помочь ему… Потому что его мать бандиты убили…