Подражатель - Дэниел Коул

— Не цыкай на меня!

— Извини. Она тебе не нравится?

— Нравится?! — выплюнула Ева, снова немного громковато. — Я надеюсь, она подавится моим манговым тартом!

Чеймберс немного опешил… а затем слегка занервничал:

— Ей не очень нравится манго… или тарты.

Уронив красиво украшенную тарелку в раковину, она ударила его по руке.

— Аййй!

— Почему ты за меня не заступился?

— Я даже не слышал, что она сказала!

— Потому что ты витал в облаках… как всегда, — фыркнула она.

— Послушай, — начал Чеймберс, — мама просто… немного старомодна. Она очень гордится своими ганскими корнями и тем, что она британка.

— И ей не нравится, что ты распыляешься на какую-то ямо?[5]

— Я этого не говорил, — вздохнул Чеймберс.

— Тебе и не надо было… А что будет с нашими детьми? Она и к ним будет так относиться?

Чеймберс выглядел потрясенным:

— Ты… Ты что?..

— А что, если я скажу да? — произнесла Ева, скрестив руки на груди.

— Я бы сказал… что это замечательно.

— Ну, это не так.

— О, господи боже! Слава богу! — вздохнул он, прислоняя руку к груди.

Она улыбнулась:

— Что с тобой происходит? Что-то случилось по делу сегодня?

Чеймберс взглянул на другой конец комнаты, чтобы убедиться, что лицо его матери все еще, как и прежде, выражало смесь скуки, отвращения и гнева на одноэтажность их жилого помещения.

— Кровь и волосы, которые я добыл с веревки, не совпали с таковыми от нашей жертвы… ни от одной из наших жертв.

— Но это все же кровь и волосы. Что они там делали?

— Что они там делают? — согласился Чейберс.

— Давай поговорим об этом позже, — сказала Ева, пожимая его кровоточащую руку. — Просто сначала помоги мне это пережить. Ты мне нужен.

На следующее утро Чеймберс проковылял в свой кабинет, так как запасная кровать явно встала на сторону Евы в споре. Пропуская любезности, он махнул Винтеру следовать за ним в комнату для совещаний, закрыл дверь и лег со стоном облегчения.

Винтер невозмутимо достал свой блокнот и сел на полу возле него, поднимая взгляд к запятнанным плиткам на потолке.

— Как кто-то умудрился пролить там кофе? — спросил он.

— Босс выплеснул его на кого-то, кто ему не понравился.

— На кого?

— На меня.

— А. Немного смахивает на «Тысячелетнего сокола», — сказал он, с прищуром разглядывая его.

— А я думал, на лезвие топора, — сказал Чеймберс. — Но как потенциальному детективу по расследованию убийств хорошо знать, где ваша голова. Итак, какое у Роберта Коутса алиби на ночь первого убийства?

— Был один дома.

— Неважно. У меня новая теория, — объявил Чеймберс, запуская руку в карман куртки и передавая Винтеру ярко-оранжевую собачью игрушку. — Собаки.

— Отлично, — сказал он ободряюще. — Погодите… Чего?

— Собаки, — повторил Чеймберс. — Я подобрал это в его саду, когда мы уходили.

— Может, вам не помешал бы выходной, — предложил Винтер.

— Просто взгляните на следы зубов, — сказал Чеймберс. — Есть один отпечаток, где семь зубов расположены близко друг к другу, другой — четыре зуба на большем расстоянии, а затем пара глубоких проколов, полностью отличающихся от других.

— И?

— Эту штуку жевали по меньшей мере три собаки. И когда я поднимался наверх, ковер был засыпан шерстью всех оттенков под солнцем.

— И?

— И на заднем дворе выкопана могила.

— Могила?

— …Клочок вскопанной почвы.

Винтер с сомнением посмотрел на него и сказал, что не означает, что там могила.

— Помните, о чем мы говорили, когда нашли Генри Джона Долана на постаменте той ночью?

— Эммм?

— «Небрежно». Возможно, осторожное первое убийство? Он все спланировал, но затем позволил погоде сделать грязную работу за него. Знаете, с чего начинают большинство серийных убийц, прежде чем перейти на настоящих людей?

— С животных, — ответил Винтер, понимая.

— И один из двух наших главных подозреваемых, похоже, меняет собак с тревожной скоростью.

— Но что насчет Тобиаса Слипа? — спросил Винтер. — У него подъемный механизм, способный с легкостью поднять человека, покрытый волосами и кровью. Он выглядит не менее виноватым.

— Теперь вам нравится мой парень? — спросил Чеймберс.

— Из них двоих, да, я думаю, он больше подходит.

— Ну, мне нравится ваш.

— Значит, за которого возьмемся? Если ошибемся с выбором, проиграем дело.

Чеймберс на мгновение задумался.

— За обоих. Одновременно. Один из нас перекапывает сад, пока другой изымает подъемник.

— А как же ордер? — скептически спросил Винтер.

— Без ордера, — кивнул Чеймберс. — Туда и обратно. Главное — уверенность.

— Один из нас будет неправ.

— Но один из нас будет прав, — заметил Чеймберс. — Даже Хэмм не сможет это проигнорировать. У меня нет никаких сомнений, что один из этих чокнутых и есть наш убийца… У вас?

— Сомнений нет.

— Тогда мы не можем проиграть, верно? Вы в деле?

— В деле… Когда?

— Нет времени лучше, чем настоящее, — сказал Чеймберс. — Чем дольше мы ждем, тем больше у них времени на новое убийство.

Дверь в комнату для совещаний распахнулась, когда Льюис вошел, спотыкаясь о двух мужчин на полу и выплескивая свой кофе на стену.

— Чем мы занимаемся? — просил он, отряхивая болезненный ожог.

— Лечим мою спину, — ответил Чеймберс, даже не пытаясь подвинуться. — Моя вторая половина заставила меня спать в запасной кровати.

— Ну, добро пожаловать в клуб, — сказал Льюис, опуская кофейную чашку на стол, прежде чем улечься рядом с ним. Он выдохнул с облегчением. — Не помню последний раз, когда меня пустили в собственную кровать… Босс тебя ищет.

— Тоже мне новость.

На троих мужчин опустилась мирная тишина, прерывавшаяся только когда Винтер указал на новое пятно на стене.

— Кто-нибудь еще видит световой меч? — спросил он.

— Отвертку, — ответил Льюис.