Дорога шамана - Робин Хобб
Шрифт:
Интервал:
Девара некоторое время молча разглядывал меня, а затем повернулся к отцу, и они принялись торговаться на великолепном джиндобе по поводу оплаты за мою учебу. Лишь тогда я впервые осознал, что эта встреча устроена ради того, чтобы кидона взялся меня обучать, вот только не мог взять в толк чему. Я довольно слабо владел языком торговцев, и мне пришлось слушать очень внимательно, чтобы понять, о чем они говорят. Сначала Девара потребовал пистолеты для своих соплеменников, но мой отец ответил ему отказом, прозвучавшим как комплимент, — он сказал, что кидона совершенно виртуозно владеют своими «лебедиными шеями» и народ моего отца разорвет в клочья того, кто даст столь могучим воинам дальнобойное оружие. Это было чистой правдой. Отец не стал упоминать о королевском указе, запрещающем продавать пистолеты жителям равнин. Девара перестал бы его уважать, если бы он признался, что выполняет чьи-то приказы и не является господином самому себе. К моему великому изумлению, отец ничего не сказал кидона о свойстве железа разрушать его магию. Впрочем, я не сомневался, что Девара не нуждался в подобных напоминаниях. Вместо огнестрельного оружия и пороха отец предложил тканые одеяла, копченую свинину и медные горшки для приготовления пищи. Девара хмыкнул: мол, в последний раз, когда он проверял, выяснилось, что он не женщина и его не слишком беспокоят одеяла, еда и ее приготовление. Более того, его удивило, что отца интересуют хозяйственные мелочи. Вне всякого сомнения, уважаемый воин, коим является его собеседник, может достать столько пороха, сколько ему потребуется. Отец покачал головой, а я помалкивал, зная, что тот же указ запрещает продавать жителям равнин еще и порох.
В конце концов они договорились: отец согласился заплатить за мое обучение один тюк лучшего табака с запада, дюжину ножей для разделки мяса и два мешка свинцовых шариков для пращи. Несмотря на показное равнодушие Девара к хозяйственным надобностям, мне представляется, что окончательную точку в сделке поставило обещание моего отца добавить большую бочку соли и такую же сахара. Многие жители равнин лишь с приходом цивилизации в их края узнали о существовании сладостей, а распробовав, ужасно их полюбили. Так что в результате, на мой взгляд, получилось весьма щедрое вознаграждение за несколько уроков. Я осмелился искоса посмотреть на женщин и увидел, как они радостно пихают друг друга и о чем-то тихонько переговариваются, закрывая лица ладонями.
Мой отец и Девара подтвердили сделку по обычаям племени кидона — завязали по узлу на торговом ремне. Затем Девара повернулся ко мне и добавил свое собственное условие к сделке, которое произнес на джиндобе:
— Если будешь жаловаться, я отправлю тебя в материнский дом. Если откажешься что-то делать или не будешь слушаться, я тебе порежу ухо, а затем отправлю в материнский дом. Если будешь колебаться или бояться, я врежу тебе в нос и отправлю в материнский дом. Это будет конец урокам, но я оставлю себе табак, соль, сахар, ножи и пульки. Твое слово, юноша?
Отец молча смотрел на меня, он даже не кивнул, но по его глазам я понял, что должен сказать.
— Я согласен, — ответил я жителю равнин. — Я не буду жаловаться, стану слушаться и выполнять ваши приказы. А еще не буду колебаться и бояться.
Воин смерил меня взглядом. А в следующее мгновение сильно ударил по лицу. Я предвидел его намерения и мог бы увернуться или хотя бы наклонить голову, чтобы смягчить удар. Я не ожидал такого поворота событий, но инстинкт подсказал, что мне придется принять это оскорбление. Щека горела, на губах появилась кровь, но я не издал ни звука, продолжая глядеть Девара в глаза. Я видел, как помрачнел отец, стоявший у него за спиной, но в его взгляде я прочитал гнев и гордость одновременно.
— Мой сын не трус и не слабак, Девара. Он достоин твоих уроков.
— Увидим, — спокойно проговорил воин, посмотрел на женщин и что-то рявкнул на своем языке. Затем он снова повернулся к моему отцу. — Они пойдут с тобой, возьмут плату и вернутся в наш дом. Сегодня.
Он бросал отцу вызов, словно проверял, не усомнится ли он в его честности. А действительно, выполнит ли Девара свою часть сделки, когда получит обещанную плату? Отцу удалось изобразить на лице удивление.
— Разумеется.
— В таком случае твой сын останется со мной. — Он наградил меня еще одним оценивающим взглядом, но на этот раз мороз пробежал у меня по коже. Я подчинялся суровым приказам отца и вынес все наказания и физические испытания, которым меня подвергал сержант Дюрил, однако взгляд Девара обещал мне нечто по-настоящему ужасное. — Забери его лошадь, кинжал и саблю. Оставишь его со мной. Я буду его учить.
Думаю, если бы в тот момент я мог, не унизив нас обоих, попросить отца расторгнуть сделку с Девара, я бы это сделал. Когда я отстегнул ножны с кинжалом, у меня появилось ощущение, будто меня раздели догола. Все тело онемело, а в голове крутилась единственная мысль: чему такому особенному может научить Девара, если гернийский полковник оставляет меня безоружным со своим древним врагом. Отец взял мой кинжал без единого слова. Он всегда говорил, что кидона умеют выживать в самых сложных ситуациях и обладают поразительной способностью видеть врагов насквозь и что это самое могущественное оружие, о каком только может мечтать солдат. Но с другой стороны, о жестокости кидона ходили легенды, и мне было известно, что у Девара на правом плече есть шрам от железной пули. Мой отец стрелял в него, потом надел кандалы и держал в качестве заложника несколько последних месяцев войны короля Тровена с кидона. Только благодаря усилиям врача каваллы Девара остался в живых после ранения и последовавшего за ним отравления. Я задавался вопросом, что сейчас им движет — долг отцу за проявленное им милосердие или желание отомстить.
Я расстегнул потрепанный ремень со старой кавалерийской саблей. Обмотав ножны ремнем, я протянул свое оружие отцу, но Девара неожиданно выхватил саблю у меня из рук. Я едва удержался от того, чтобы попытаться вернуть ее назад. Мой отец спокойно смотрел, как кидона вытащил саблю из ножен и провел большим пальцем по боковой поверхности клинка.
— Там, куда мы направляемся, она тебе не поможет, — презрительно фыркнув, сказал он. — Оставь ее здесь. Возможно, когда-нибудь ты за ней вернешься.
Ухватившись за рукоять, он с силой вонзил клинок в землю. Когда воин убрал руку, я подумал, что моя старенькая сабля похожа на надгробие. Девара бросил ножны в пыль, и внутри у меня все похолодело.
Отец попрощался со мной лишь взглядом, и в его глазах я прочел: «Надеюсь, что смогу тобой гордиться, сын». Затем он вскочил в седло Железноногого и взял в руки поводья Гордеца. Он выбрал более пологую тропу, чем та, по которой мы спускались к шатру Девара, потому что на сей раз за ним следовали женщины кидона с повозкой. Я же остался стоять рядом со своим новым учителем, в один миг лишившись всего, что у меня было, кроме одежды.
Мне ужасно хотелось посмотреть, оставил ли сержант Дюрил свой пост и последовал ли за отцом, но я не посмел. Прежде меня раздражало пристальное внимание сержанта, но теперь я мечтал только об одном — чтобы за мной кто-нибудь присматривал. Девара продолжал сверлить меня взглядом холодных серых глаз. Прошло довольно много времени, и я уже не слышал ни топота копыт, ни скрипа телеги, когда он наконец поджал губы и заговорил. — Ты скакать верхом хорошо? — спросил он на ломаном гернийском.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!