Тени Амиран. Черный рыцарь для неженки - Александра Мурри

И где она? Снова? Комната незнакомая.

Надоело уже просыпаться каждое утро черт знает где и черт знает отчего!

Орден. Точно.

В дверь постучали. Два раза. Веско и медленно, всей ладонью, видимо, уже не в первый раз.

— Кто там? — А что ей еще спрашивать? Догадалась уже, кто. Но надо потянуть время, в себя прийти после сна!

— Разбудил? — приглушенный голос Эдама из-за закрытой двери.

— Ага.

Еще как... Знал бы он...

Пауза.

— Приходи завтракать. За нами заедут через полчаса.

Рори спешно оделась, отгоняя ощущения и воспоминания сна.

Пока умывалась, мимолетно подумала, что маленькая, сердцу приятная месть может вполне состояться позднее. Когда-нибудь. На холодную голову.

Рориэн усмехнулась, из-за чего часть пены от зубной пасты выплеснулась изо рта. Хорошо, что в раковину, а не на светлую блузку. Комплектов одежды с собой всего два, и блузка в них в одном экземпляре.

Мысли о мести Эдаму, пусть он и не подозревает, в чем его вина (поводов, в конце концов, найдется много!), придали дождливому рассвету солнечных оттенков. Как Рори любила.

Перед домом их ждал автомобиль — черный, как мундиры стражей, блестящий, огромный — словно символ Ордена Правопорядка. Без опознавательных знаков.

Рори на автомобиле проехалась при переезде в Эдембург, да и омнибусы — вполне обыденные атрибуты жизни, по крайней мере, в столице. Но на такой махине, какую прислал Орден, Рори поедет впервые.

Эдам, как назло, стоял близко, придерживая дверь. Подал руку, чтобы помочь забраться на высокий порог.

Игнорировать его ладонь не могла, но собственная реакция на прикосновение напугала. Мурашки, конечно, можно списать и на промозглую погоду, однако Рори не привыкла врать себе.

Тем более это бессмысленно после сегодняшнего сна с Эдамом в главной роли. За все утро Рори не смогла заставить себя посмотреть на него прямо.

Позволила себя везти, не спрашивая о конкретной цели. В парк, на другие места преступлений? Для нее разница непринципиальная. Куда доставят, там и будет работать.

Пребывала в состоянии созерцания, будто не участник событий, а наблюдатель со стороны, из-за тонкой завесы.

Странное настроение.

По дороге к ним в монстра автомобильной промышленности подсел недовольный чем-то Рюск. Хаффнер и Вовин ждали уже у парка — добирались своим ходом.

Мокрая листва, слякоть под ногами. Рори поежилась и подняла воротник пальто, плотнее замотала шарф.

Ветер пробирал насквозь.

Первое место ничего нового не выявило. Те же картины, те же следы, что Рори уже запечатлевала. Присутствие «экрана» ничего не изменило.

— Ничего, — повторила вслух.

— Едем дальше. — Рюск, ожидавший, наверное, прорыва, погрустнел еще больше. Или у него просто живот болел, кто знает. Вслух своего недовольства не выражал.

Промолчали и другие.

Второе место, куда привезли Рори, оказалась в индустриальной части Эдембурга.

Здесь лишили жизни неодаренную женщину. Рори видела ее фотоизображение — того, что от нее осталось.

Однотипные кирпичные строения, стоящие, как по линейке, в один ряд. Дымящиеся трубы, сетка высокого забора, ангары, лай сторожевой собаки вдалеке и пустующее общежитие для рабочих, которое закрыли из-за не совместимых с жизнью условий проживания. Строение легче было бы снести и построить на его месте новое, чем ремонтировать.

Невдалеке узкая полоса деревьев, дорога, канава. В ней и обнаружили тело около трех недель тому.

— Чувствуй. Ты, сама. — Эдам подошел со спины, остановился в шаге.

— А...

— А я дам тебе для этого пространство.

Он знал, о чем говорил, ее экран.

Рори закрыла глаза.

Раз, два, три, че-ты-ре, пять, вышел убийца погулять...

И снова смерть.

И еще раз на новом месте.

И снова. Все кончается одинаково. Последним вдохом. Последним выдохом.

Рори машинально брала из рук Эдама протянутую кружку, отпивала горячего сладкого чая и снова погружалась в иные слои реальности. В те, в которых лишали жизни.

В полной мере прочувствовала, что значит быть «рабой таланта».

Третье место — одаренная, четвертое — обычный мужчина, пятое — одаренная.

Везде кровь.

Везде боль и нежелание умирать.

Всегда «Вы виноваты!», звучащее повторяющимся припевом-приговором.

Быстрая походка одной жертвы, копошение в сумке другой, пенье веселого мотивчика под нос третьей, их тени на стенах домов и дорогах города, запахи одежды, духи на длинных волосах, скрип обуви, стук каблуков по мраморному полу коридоров, дыхание ровное; дыхание, сбившееся от бега; надсадный кашель... мысли, заботы... надежды, планы.

У них были семьи, почти у всех.

У них была жизнь.

Иногда Рори получалось настолько глубоко проникнуть в мир жертв, что ей начинало казаться — она становится ими на те мгновения. Знала точно, что они чувствовали минуты до нападения. Однако... эмоции жертв не проживала, не ощущала даже отголосков боли, как бывало ранее, не умирала раз за разом вместе с ними.

Знала. Наблюдала. Не чувствовала.

Эдам сдержал слово. Разница между новыми трансами и прежними бесконтрольными «припадками» колоссальная. Даже по сравнению с тем, что устроила без его разрешения, но с его участием вчера в квартире на Моммзена.

Видения стали более ясными, подробными, структурированными, если так можно выразиться. Без хаоса чужих и своих ощущений. Лишь холодное расчетливое понимание.

Работа.

Именно в этом преимущество связки «медиатор-экран». «Пластырь» может регулировать интенсивность восприятия медиатора, усиливать или закрывать определенные стороны видений.

Лист за листом заполнялись картинами, часто Рори продолжала зарисовывать отдельные детали уже после транса. Видения сейчас не стирались из памяти. Сосредоточившись на пределе внимания, она могла их воссоздать.

Искренне, всем сердцем надеялсь, что сотрутся потом.

Забыть. Все забыть.

Когда же все закончится?

— Остановимся на сегодня, — предложил Эдам после очередного места.

Взял Рори за плечи, вглядываясь в лицо. Увереннно, словно имел право на такое к ней обращение. И Рори позволила, затаив дыхание.

— Перекусить не хочешь? — подошел к ним Хаффнер, обычно державшийся в стороне, а то и за дверью, чтобы не мешать.

Рори отказалась, помотала головой без дополнительных объяснений.