Мегрэ и человек на скамейке - Жорж Сименон

— Что?

— Сообщение в газете, что он погиб. Я ведь был недалеко от этого места. Фердинанд может подтвердить, что я пьянствовал у него.

— У месье Луи были при себе деньги?

— Не знаю, но за два дня перед этим мы взяли хороший куш.

— Он держал их в кармане?

— В кармане или в своей комнате. Забавно, что вечером, перед выездом, ему приходилось менять башмаки и галстук. Он сам мне об этом рассказывал.

— Почему ты со вторника не выходил на улицу?

— А что бы вы делали, будучи на моем месте? Когда во вторник утром я прочитал газету, то подумал, что люди видели меня с Луи и сразу же дадут знать полиции.

— Не возникла у тебя мысль выехать из Парижа?

— Просто я был спокоен, надеясь, что полиция про меня забыла. А сегодня утром услышал голос вашего инспектора и понял, что влип.

Мегрэ открыл дверь в соседнюю комнату и сказал Люка:

— Отведи его в тюрьму. Я схожу перекусить.

Спускаясь по ступенькам, Мегрэ услышал внизу шум.

Какой-то молодой человек с растрепанными волосами отчаянно барахтался в объятиях рослого полицейского.

— Утихомиришься ты, наконец?

Так привели к комиссару Альбера Жориса…

— Садись, дубина.

— Я не дубина, — запротестовал Жорис. — Не думал, что комиссар сразу же начинает оскорблять людей, даже не выслушав их.

Мегрэ посмотрел на него, нахмурив брови:

— Обедал?

— Я не голоден, — недовольно проворчал парень.

— Алло! — выкрикнул Мегрэ в трубку. — Прошу меня соединить с пивной «У дофины»… Это ты, Жозеф?.. Говорит Мегрэ… Принеси мне шесть бутербродов.

Он положил трубку и тут же снова попросил соединить его с одним из отделов полиции. При этом он не сводил с молодого человека глаз. Жорис был худощавый, слабый, почти болезненный и очень нервный. Черные длинные волосы. Все время встряхивал головой, отбрасывая их назад.

— Алло! Приостановите розыск Жориса. Сообщите об этом комиссариату и на вокзал.

Парень раскрыл рот, но комиссар не дал ему и слова сказать, пока не заглянул официант из пивной.

— Заходи, Жозеф! Положи бутерброды на стол.

Когда они остались вдвоем, Мегрэ сказал Альберу:

— Ну, будем есть.

Жорис ел жадно, украдкой поглядывая на комиссара.

— Тебе полегчало?

— Благодарю. Но вы назвали меня дубиной.

— Сейчас поговорим и об этом.

— Я шел к вам, а тот ворчун…

— Зачем шел?

— Удостоверить, что не я убил месье Луи Туре.

Мегрэ зажег трубку. Первые капли дождя опять ударили по стеклам.

— Ты представляешь, какие могут быть последствия?

— Я не понимаю, что месье хочет этим сказать.

— Думаешь, мы собирались арестовать тебя? А признаться, у нас есть все основания.

— Вы были на улице Ангулем?

— Откуда это тебе известно?

— Полиции следовало догадаться, что у него была комната в городе. Хотя бы в связи с желтыми башмаками…

Комиссар улыбнулся:

— А дальше?

— Хозяйка, видимо, сказала, что я приходил к нему.

— Разве это основание для ареста?

— Вы допрашивали Монику?

— Представь себе, она засыпала тебя.

— Я бы был удивлен, если бы месье не заставил ее заговорить.

— В таком случае, почему ты сначала прятался под кроватью у своего приятеля?

— И об этом вы тоже знаете?

— Отвечай.

— Я не думал… Мне было страшно… Я боялся, что меня будут бить…

— Почему ты оставил свое убежище?

— Больше не мог сидеть под кроватью. Это было ужасно.

— Это все?

— Я был голоден.

— Чем занимался?

— Болтался по городу. Шел на улицу Ангулем и еще издали заметил человека, который, казалось, кого-то подкарауливал. Я подумал, что это кто-то из полиции.

— Зачем тебе понадобилось убить месье Луи?

— Вы знаете, что я занял у него деньги?

— Это называется — занял?

— Просил, если хотите.

— Просил?

— Что вы хотите этим сказать, месье?

— Просить можно по-разному, между прочим, и так, чтобы тот, у кого просят, не посмел отказать. Это называется шантажом.

Альбер потупился.

— Отвечай.

— Я бы, однако, ничего не сказал мадам Туре.

— Но ты же угрожал, что расскажешь?

— Не знаю. Мне уже трудно понять ваши вопросы. — И замученным голосом добавил: — Я падаю от усталости.

— Ты часто к нему заходил?

— Только дважды.

— Моника знала об этом?

— Знала.

— Что ты говорил ему?

— Кому?

— Луи Туре.

— Что мы потребуем денег.

— Кто это такие «мы»?

— Моника и я.

— Зачем?

— Для поездки в Америку.

— Вы признались ему, что хотите уехать?

— Да.

— А он что?

— Согласился, что нам, в конце концов, ничего другого не остается.

— Ты не обещал, что на ней женишься?

— Нет. Он хорошо знал, что это невозможно. Во-первых, я несовершеннолетний и необходимо согласие родителей. Во-вторых, если бы я и решился, то мадам Туре не согласилась бы на такого зятя, без состояния. Месье Туре первый отсоветовал мне обращаться к его жене.

— А что бы вы делали в Южной Америке?

— Мне все равно. Я не боялся. Месье Луи обещал помогать нам. Много денег у него не было, но кое-что он дал мне.

— Где эти деньги?

— У Моники. Она прячет их в своем сейфе.

— А остальные?

— Он обещал дать мне во вторник. Надеялся на большой взнос.

— От кого?

— Не знаю.

— Он не говорил тебе, чем занимается?

— Видимо, не мог.

— Почему?

— Потому что не работал. Мне не удалось узнать, как он доставал деньги. Их было двое.

— Ты видел второго?