Безупречный - Элси Сильвер

о чем узнаешь, — о том, что об этом напечатано в газете, а дамы в парикмахерской планируют гребаную свадьбу. Нет, я оставляю это дерьмо на дороге, где ему и место.

Когда я прихожу домой, мне хочется уединения.

Мой взгляд устремляется туда, где сидит Бо, и на этот раз я замечаю, что все трое смотрят на меня в ответ. Когда они ловят мой взгляд, Саммер и Бо быстро опускают глаза и тянутся к своим напиткам.

Джаспер ухмыляется мне из-под козырька своей кепки. Он тихий парень и не так часто улыбается. Обычно, разговаривая, он делает задумчивые паузы и отвечает односложно, пока не вольешь в него несколько рюмок. Говорят, вратари — другая порода, и в случае с Джаспером это правда. Я-то знаю, мы выросли с этим парнем.

И это заставляет меня задуматься о том, почему он пялится на меня, как гребаный Чеширский кот. Это пугает меня до чертиков. То, как улыбка медленно становится шире, когда он опускает взгляд на стол передо мной.

Я оглядываюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бейли торопливо уходит. На этот раз она даже ничего не сказала. Просто резко поставила выпивку и убежала. Не могу сказать, что я виню ее.

— Это что… — Лора выглядит оскорбленной, будто кто-то только что назвал ее мать шлюхой.

Кружка из прозрачного стекла обычно используется для приготовления фирменного кофе. Но жидкость внутри сплошного белого цвета. Сверху увенчана взбитыми сливками.

И дурацкой вишенкой.

Когда я прикасаюсь к кружке, то чувствую, что она теплая. Не горячая. Теплая, как если бы я приготовил горячий шоколад для Люка.

— Это теплое молоко? — Голос Лоры пронзительный, и я слышу хихиканье за столом, но не обращаю внимания.

Вместо этого я отрываю взгляд от взбитых сливок, растекающихся по стенкам кружки, и смотрю на диваны в задней части зала.

Джаспер все еще смотрит на меня, но на этот раз его рука прижата ко рту, плечи трясутся от едва сдерживаемого смеха. Бо, ублюдок, каким он и является, откинулся на спинку дивана с видом, будто это самая смешная шутка в мире.

Осторожно, спойлер: это не так.

Я только что потерял крупного спонсора из-за молока, а эти придурки сидят и присылают его мне. Теплое молоко. Я почти содрогаюсь при мысли об этом.

Но по-настоящему меня выводит Саммер. Она сидит там, скрестив ноги самым женственным образом, и выглядит идеально собранной и такой самодовольной. У нее в руках шоколадно-молочный мартини, который я отправил обратно ей. Она протягивает его мне в безмолвном «за твое здоровье», а затем срывает вишенку с верхушки и обхватывает ее губами.

А потом я двигаюсь через барную стойку. Несусь к ним навстречу. Я одновременно удивлен и взбешен из-за того, что эти чертовы предатели подшучивают надо мной вместе с женщиной, чье присутствие, как они знают, мне не нравится. Кажется, что они принимают ее сторону, хотя меня они знают всю свою жизнь. Из-за этого у меня небольшая вспышка гнева?

Может быть.

Я всегда был посмешищем в этой семье. Тем, над кем подшучивают. Тем, кого никто не воспринимает всерьез.

— Ретт, ты забыл свое теплое молоко, — говорит Джаспер, когда я подхожу. Бо издает какой-то гудящий звук, пытаясь удержаться от смеха, но безуспешно. Он всегда был самым легкомысленным из нас. И это чертовски дико, учитывая, что он член Второй объединенной оперативной группы, лучшего подразделения канадского спецназа.

— Нет, нет, нет. — Бо хватает ртом воздух. — Он пришел сюда, потому что хочет вместо этого «Белого русского».

Я качаю головой. Уголки моего рта приподнимаются, хотя я изо всех сил стараюсь их опустить.

— Вы, ребята, такие охренительные неудачники. — Я упираю руки в бедра и смотрю на потолок, где висит богато украшенная латунная люстра.

— Не следует так разговаривать со своей будущей женой, — кусается Джаспер, прежде чем фыркнуть и разразиться еще одним приступом лающего смеха.

Их смех заразителен, и я пытаюсь не позволить ему овладеть мной. Я не хочу находить это смешным. Но если и есть человек, который может заставить меня посмеяться — это Бо. И прямо сейчас он не в себе.

Я бросаю взгляд вниз, на Саммер. Ее широко раскрытые сверкающие глаза, смотрящие на меня снизу вверх, совершенно обезоруживают. Она пытается не рассмеяться, а я пытаюсь сдержать стояк, глядя на ее рот. Это дурацкая борьба для нас обоих.

— Это была твоя идея?

— Нет. — Она издает смешок, ее самообладание наконец дает трещину, розовые пятна расплываются по щекам. — Ни капельки. Я невинный свидетель.

Я смотрю на нее, приподняв бровь, и не совсем понимаю, верю ли я тому, что она не играла в этом никакой роли. Кажется, ее забавляют мои страдания, так что я не уверен, что она говорит правду.

Я не могу перестать пялиться на ее великолепное лицо, и это заставляет меня чувствовать, что она вовсе не невинна.

— Эй, остановись, — вмешивается Джаспер своим скрипучим тоном, прежде чем сделать большой глоток пива. — Не придирайся к Саммер. Теплое молоко — это моя идея. Я давно так не веселился.

Бо хлопает себя по колену и хрипит.

— Ты бы видел свое лицо!

Я качаю головой и издаю смешок, который вырывается из моей груди.

— Я собираюсь отомстить тебе за это, — говорю я, но мои глаза возвращаются к лицу Саммер. Она кивает, на мгновение отводя взгляд, и тени от ресниц веером ложатся на яблочки ее щек. Она выглядит почти застенчивой, совсем не самодовольной.

Не то, чего я ожидал.

С глубоким вздохом я поворачиваюсь и пинаю Джаспера ботинком.

— Подвинься, придурок.

Я плюхаюсь рядом с Джаспером и сразу чувствую себя более непринужденно, чем за тем, другим столиком, пусть даже моя принцесса-няня с сочными губами здесь.

Затем я тянусь к столу, беру «Белый русский» и делаю большой глоток, закидывая руку на спинку дивана.

— Чертовски вкусно, — объявляю я с дерзкой ухмылкой. Бо снова хихикает, как школьница. Идиот. Я закатываю глаза, а затем переключаю свое внимание на Саммер и делаю еще один глоток молочного кошмара, который держу в руке. Теперь она улыбается мне.

И пусть мне не хочется это признавать, мне нравится, что она смотрит на меня.

Я думал, что несколько стаканчиков принесут мне облегчение, необходимое для хорошего сна после того, как я болезненно спешился в прошлые выходные, но я ошибся.

Я лежу здесь уже два с половиной часа, пытаясь устроиться поудобнее. Не выходит. Ругаю себя за то, что так глупо упал. Я занимаюсь этим больше