📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгВоенныеСоюз Сталина. Политэкономия истории - Василий Васильевич Галин

Союз Сталина. Политэкономия истории - Василий Васильевич Галин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 189
Перейти на страницу:
Париже и Лондоне назвал партнеров по переговорам «жуликами и мошенниками» и сделал пессимистический вывод: «Видимо, толку от всех этих бесконечных переговоров не будет»[278]. Справедливость этой оценки подтверждается донесением Стрэнга английскому правительству от 20 июля: «неверие и подозрения в отношении нас в ходе переговоров не уменьшились, так же как и их уважение к нам не возросло. Тот факт, что мы создавали трудность за трудностью в вопросах, не казавшихся им существенными, породил впечатление, что мы не стремимся сколько-нибудь серьезно к соглашению»[279].

Для того, что бы оказать давление на англо-французских «партнеров», 18 июля Молотов дал команду возобновить консультации с Германией о заключении хозяйственного соглашения. 22 июля было заявлено о возобновлении советско-германских экономических переговоров. Расчет Молотова оказался верен: 23 июля Лондон и Париж согласились на советское предложение одновременно вести переговоры по политическому соглашению и по военным вопросам. Разработку конкретного плана совместных военных действий против Германии Молотов считал более важным вопросом, чем даже определение «косвенной агрессии». Если удастся согласовать план удара по Германии, то ее вторжение в Прибалтику вряд ли состоится[280].

Военное соглашение

Проблема заключалась в том, что Англия и Франция требовали раздельного подписания политического и военного соглашений. Первое устанавливало обязательство прийти на помощь в случае агрессии, второе должно было определить масштабы и форму этой помощи. Подписание только политического соглашения, в случае агрессии Гитлера на Востоке, вынуждало СССР вступить в войну всеми своими силами, в то время как Англия и Франция могли определять величину своего участия и время выступления в зависимости от своих интересов.

Поэтому СССР требовал, чтобы оба соглашения были подписаны одновременно. Официальный Лондон и Париж отказывались, поскольку «были невысокого мнения о военной мощи России»[281]. Когда адмирал Дракс спросил, не стоит ли ему встретиться с советским послом Майским, Галифакс ответил: «если вы в состоянии вынести это…». «Времени оставалось очень мало, — отмечал Дракс, — но среди британцев никто не испытывал особой озабоченности по поводу переговоров с Москвой, только обычное британское высокомерие по отношению к русским»[282].

Но СССР настаивал. Предложение Советского правительства было сделано 19 июня, Англия и Франция официально ответили согласием лишь 25 июля, а их военная миссия с показным пренебрежением[283], тихоходным грузовым кораблем добралась до Москвы только к 11 августа[284]. «Когда в Европе почва начинает гореть под ногами», писал потрясенный Майский, англо-французы собираются в Москву на грузовозе. «Чемберлен, несмотря ни на что, продолжает вести свою игру, — приходил к выводу советский посол, — ему нужен не тройственный пакт, а переговоры о пакте, чтобы подороже продать эту карту Гитлеру»[285].

Эти выводы подтверждал прибывший на переговоры «адмирал Дракс…, — который, как вспоминал нарком ВМФ Н. Кузнецов, — удобно вытянув ноги под столом, охотно вел неторопливый светский разговор о флотской регате в Портсмуте и конских состязаниях, как будто на международном горизонте не было ни одной грозовой тучи…»[286]. Эти выводы подтверждал и советский полпред во Франции Суриц, который в своем докладе отмечал, что французская «миссия выезжает в Москву без разработанного плана. Этот тревожит и подрывает доверие к солидности переговоров. Сам глава французской миссии генерал Думенк «остался не особенно доволен характером напутствования, которое ему перед отъездом дали… «Никакой ясности и определенности»»[287].

Выводы советского посла Майского, подтверждал и немецкий посол в Лондоне Дирксен, который в своем докладе в Берлин сообщал: «к продолжению переговоров о пакте с Россией, несмотря на посылку военной миссии, — или, вернее, благодаря этому, — здесь относятся скептически. Об этом свидетельствует состав английской военной миссии: адмирал, до настоящего времени комендант Портсмута, практически находится в отставке и никогда не состоял в штабе адмиралтейства; генерал — точно так же простой строевой офицер; генерал авиации — выдающийся летчик и преподаватель летного искусства, но не стратег. Это свидетельствует о том, что военная миссия скорее имеет своей задачей установить боеспособность Советской Армии, чем заключить оперативные соглашения…»[288].

В отличие от второстепенных представителей западных военных миссий, в состав советской входили: Нарком обороны, начальник генштаба, главнокомандующие военно-морским флотом и военно-воздушными силами. Однако, по словам Ширера: «Русские ничего не могли поделать с англичанами, которые в июле отправили в Варшаву для переговоров с польским генштабом начальника генштаба генерала Э. Айронсайда[289]»[290].

Британская и французская переговорные миссии, направленные в Москву, не были наделены никакими полномочиями, не только для решения вопросов, но даже для их обсуждения. «Это просто не укладывалось ни в какие рамки, — писал позже адм. Дракс, — что правительство и Форин офис отправили нас в это плавание, не снабдив ни верительными грамотами, ни какими-либо другими документами, подтверждающими наши полномочия». Думенк высказывался почти идентично[291].

Тем не менее, переговоры начались. Главными проблемами военного соглашения стали вопросы: Польши и Румынии; военного сотрудничества.

Польша и Румыния

Польша не может, ни морально, ни политически отказаться от последнего шанса спасти мир.

Ж. Боннэ, министр иностранных дел Франции, 22.08.1939[292]

Согласно предложенному Англией и Францией варианту политического договора, СССР должен был автоматически присоединиться к обязательствам этих стран в отношении Польши и Румынии. Москва в ответ поставила условием своих гарантий «восточным партнерам» их активное участие в отражении агрессии либо хотя бы пропуск советских войск через их территорию. В противном случае, каким образом, спрашивал маршал К. Ворошилов, СССР может войти в непосредственное соприкосновение с противником и выполнить свои обязательства?[293]

Британский адмирал «Дракс покинул совещательную комнату ошеломленным. Он был почти уверен, что его миссии пришел конец. «Мы… думали, — писал французский ген. Думенк, — что сможем получить поддержку России, не приводя каких-либо разумных доводов»»[294]. «Своей открытостью, граничащей с простодушием, маршал просто припер нас к стенке», отмечал Думенк, нам не осталось места ни для словопрений, ни для маневра, ни для дипломатических увиливаний[295]. «То, что предлагает русское правительство для осуществления обязательств политического договора, по мнению ген. Думенка, — сообщал французский посол в Москве в свой МИД, — соответствует интересам нашей безопасности и безопасности самой Польши»[296].

Что бы оказать давление на слишком «тормозивших» английских и французских коллег Советское руководство публиковало официальные статьи в прессе, выражающие точку зрения советского правительства[297]. Демократ Чемберлен приходил от этих прямых обращений советской стороны к общественности в бешенство[298].

«Нет сомнения в том, — телеграфировал 17 августа Думенк в Париж, — что СССР желает заключить военный пакт и что

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 189
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?