12 улыбок Моны Лизы - Айгуль Малика

– Значит, Крепская Милана Сергеевна? Что читали в последний раз? – твердо спросил он меня.

Я так растерялась от этого вопроса, что искренне, не думая, ответила: инструкцию к лекарству.

– Больная что ли? – продолжил он.

– Иногда, – ненавидя себя за тупость, ответила я.

Он протянул мне небольшую стопку бумаг и произнес:

– Это проект закона на стадии его формирования. Я даю тебе 15 минут, чтобы ты по этому шаблону внесла подобный законопроект об основах охраны здоровья людей, страдающих твоим заболеванием. Время пошло.

– Ну я ничем таким не болею, просто это была инструкция к обычному обезболивающему, – промямлила я.

– Минута прошла…

Через 15 минут у него на столе лежал мой законопроект. Он молча взял его и начал изучать. После того как он прочел последнюю страницу, он с невозмутимым лицом, не отрывая от меня глаз, скомкал его до круглой формы и бросил прямо в меня. Бумажный ком коснулся моей груди и упал на пол. У меня тихо полились слезы, я в ступоре смотрела на него и не могла произнести ни слова.

– Я даю тебе еще 15 минут. Время пошло.

Я выбежала прямиком в туалет. Заперлась в кабинке и начала реветь как ненормальная. В голове куча разных мыслей от того, чтобы с ноги открыть дверь его кабинета, плюнуть ему в лицо и сказать «иди на …», до чувства вины, за то, что не оправдала надежды своего родного дяди, который выбил мне эту стажировку.

Через пять минут меня взяла такая злость и чувство собственного достоинства, что я решила, что я идеально напишу этот законопроект, и когда он скажет «хорошо», вот именно тогда я подойду и плюну ему в лицо. Я зашла в интернет, нашла федеральный закон, который по содержанию похож на техническое задание Романа Александровича, и просто все с него переписала, в нужных местах вставляя нужные слова. И содержание закона было о том, как регулируются права граждан, страдающих болью внизу живота, вызванной наступлением критических дней. Естественно, в 15 минут я не уложилась. Я зашла в конце рабочего дня.

– Милана Сергеевна, прошло более чем 15 минут.

– Знаю. Но я сегодня занимаюсь этим впервые и, думаю, имею право на небольшое послабление с вашей стороны.

Он начал читать мой проект и расхохотался на первой же странице. Он хохотал так, что невольно начала смеяться и я. А потом, смахнув слезы, образовавшиеся от смеха, он произнес:

– Я не сомневался в тебе. Можешь, Милана, можешь!

Вопреки заявленной трехнедельной стажировке, через три дня уже был подписан приказ о моем назначении на должность ведущего специалиста в отдел Романа Александровича.

Как ты догадалась, я в него влюбилась.

– Милана, ты мне об этом никогда не рассказывала…

– Знаю, глубоко закопала эту историю, слишком личное…

– Что было дальше?

– Дальше были оперативки, ненормированные рабочие дни, и, конечно, колоссальная школа. Роман научил меня всему.

Он был женатым человеком, на тот момент у него уже было трое детей и большие амбиции. А я каждую ночь ревела в подушку. Часто бывало так, что в отделе до поздней ночи оставались только мы. Я как свободный от брака и семьи молодой специалист могла делать сверхурочную работу, а Роман с его дотошностью и перфекционизмом разбирал бумаги отдела скрупулезно и долго. Мы сами не заметили, как вечерами стали говорить совсем не на рабочие темы. Мне так хотелось быть для него интересной, что я придумывала какие-то совершенно глупые темы для разговоров. Например, однажды я решила, что мы станем ближе, если ответим открыто и честно на вопросы, придуманные мною из разряда «Психология для дурочек». И вот я, значит, ему говорю:

– Роман, ты такой интересный человек, можно узнать тебя ближе, задав несколько вопросов?

– Давай.

– Их семь: О чем ты последний раз плакал? Что тебя вдохновляет? Женщины – это …? В людях я презираю? Секс для меня? Я мечтаю о …? Твое самое крутое качество?

Он тут же начал отвечать:

– Первое. Был я на семинаре духовного наставника, где прошел целый ряд практик, и на одной я заплакал, не знаю, от чего. Я не смог распознать… это приходит, и ты плачешь, не пытаясь оглянуться и уточнить, от чего. Второе. Меня ничего не вдохновляет, я не ищу внешних источников. Я обращен внутрь. Третье. Женщины – это мужчины наоборот. Четвертое. Зная устройство людей, я не презираю их, во мне не создается презрение, и у меня нет такого чувства. Пятое. Мне секс не интересен, я предпочту заниматься любовью. Шестое. Я не мечтаю, это бесполезно. То, что реально нужно – достаешь, то, чего реально хочется – достигаешь. И седьмое, я не оцениваю крутость качеств, с кем сравнивать себя самого и зачем это делать?

– Вот у тебя память, – восхищенно произнесла я…

– Милана, что дает этот шаблон вопросов?

– На самом деле это не шаблон, а импровизация. Просто хотела услышать твои ответы, – промямлила я. – А у тебя есть ко мне вопросы?

– У меня только ответы, – с улыбкой произнес Роман. – Если хорошенько подумать, вопросы говорят больше, чем ответы. Вопросы задаешь всегда о своем. Вот, например, о чем говорят твои вопросы? Тебе есть о чем плакать, ищешь силы для дальнейшей деятельности. Думаешь, что к тебе не относятся, как можно было бы относиться к женщине. Тебе есть кого и за что презирать. Твоя физиология требует любовника, но есть табу. Тебе нужно держать себя в тонусе и энергии. Ты считаешь, что у меня есть сильная сторона.

Я молча повернулась и вышла из его кабинета.

С каждым днем мне становилось с ним интереснее и интереснее, он наполнял меня с горкой или через край. Он для меня становился таким большим, что я просто боготворила его и не могла надышаться его присутствием в моей жизни и, конечно, я мечтала о близости с ним. Чтобы он был моим мужчиной.

Мне постоянно хотелось знать о нем больше и больше, о детстве, юности, о профессиональном пути, но он настолько жестко держал со всеми дистанцию, что о нем в кулуарах говорили неохотно. Я знала лишь то, что он родом из глухой деревни, что путь он проложил самостоятельно исключительно своим умом и грамотно выстроенной стратегией профессионального пути. И больше всего меня удивляло то, что он был сиротой. Круглой сиротой. Мы никогда об этом не говорили, он вообще в свою жизнь никого не впускал. Это действительно был железный занавес. Но я чувствовала, что он питает ко мне симпатию и тепло.

Однажды теплым майским вечером я с подругой пошла в кино. Было уже поздно, это была пятница. Я смотрю фильм, как вдруг в моем кармане завибрировал телефон. Пришло сообщение. Смотрю – от Романа. Открываю, а там два слова: «Ты где?».

Я от волнения начала дышать так, что меня даже затошнило. Понимаешь? Он никогда не писал мне сообщения, звонил в исключительных случаях, потому что я всегда была на рабочем месте, а тут глубокой ночью сообщение: «Ты где?».

Я выбежала из кинотеатра на улицу, ничего не объяснив подруге, и дрожащими руками начала набирать ответ: «В центре».