Человек без лица - Сергей Самаров

«Уазик» остановился у ворот госпиталя. В вечернее время, памятуя режим безопасности, там пришлось долго объяснять, что капитану Трапезникову здесь надо и вообще кто он такой. Служебное удостоверение личности не произвело впечатления, потому что такими удостоверениями боевики и террористы сплошь и рядом козыряют. Пришлось и самому подполковнику машину покинуть, чтобы подтвердить сказанное, и даже дежурному по управлению позвонить, чтобы и тот сделал незнакомых омоновцев более сговорчивыми.

Наконец, все уладили. Трапезников и Хожаев еще раз пожали друг другу руки, капитан перепрыгнул через выставленный на проезжую часть бетонный блок – ежевечерняя мера безопасности! – когда за спиной у него послышался звонок сотового телефона. Капитан обернулся. Подполковнику кто-то позвонил.

Но не успел Трапезников до дверей госпиталя дойти, когда услышал, как Хожаев окликнул его:

– Виктор! Подожди! Я с тобой!

Капитан остановился и обернулся, дожидаясь старшего опера.

– Надумали, товарищ подполковник, присоединиться? – усмехнулся Трапезников.

– Начальство, чтоб ему неладно было, позвонило. Интересуется выстрелом. Надо хотя бы знать, что докладывать. – Хожаев не смог сдержать вздоха сожаления.

На лестнице им встретился тот самый ментовский майор, что возглавлял следственную бригаду. Откровенно обрадовался, увидев фээсбэшников, невозмутимое лицо выразило надежду.

– Так что, надумали дело забирать?

– Куда нам с тобой торопиться? – охладил майорский пыл Хожаев. – После разговора с больным и решим. Я, честно говоря, боюсь, что здесь простой и банальный криминал. Между собой лаются и кусаются, и шерсть клочьями по сторонам летит. А это уже по вашей части, нам и своих дел на несколько лет бессонницы хватит.

– Для криминала пластическая операция – это слишком круто. – Лицо майора с потерей надежды быстро избавиться от бесперспективного дела, приобрело прежнюю невозмутимость.

– Вот уж не скажи. Там у вас сейчас такие деньги вертятся, что многим боевикам и не снились. Сам помнишь, месяц назад задержали простого бандюгу, и у него в карманах полторы сотни тысяч баксов.

– У этого в карманах двести десять баксов и двести восемьдесят евро. И ни одного рубля. Если бы его выкинули из машины бандюги, они обязательно вычистили бы карманы.

Мимо прошли две медсестры и прервали свой разговор, услышав упоминание о деньгах. О чужих деньгах люди всегда любят поговорить или хотя бы послушать разговор, потому что своих всем и всегда не хватает. Подполковник посмотрел на медсестер так строго, что они шаги ускорили, и чуть не бегом по лестнице заскакали. Хожаев умеет строго смотреть.

– С этими деньгами в Грозном можно полгода безбедно прожить. Если деньги не фальшивые. Если фальшивые, на три месяца хватит. Проверяли?

– Когда нам успеть. Внешне выглядят нормальными. Если фальшивка, то не чеченская. Такую только со спецаппаратурой определишь. А я такую аппаратуру с собой не ношу. В карманах не помещается… – Майор, похоже, вконец разобиделся, хотя лицо его этого и не показало, и заторопился по лестнице к выходу.

– Отпечатки скатали? – вдогонку спросил подполковник.

– Скатали. – Майор еле-еле обернулся. – Отправили на идентификацию.

– Нашим тоже отправьте, – добавил капитан Трапезников. – У нас своя картотека.

– Уже отправили и даже в Интерпол загнали. – За майором захлопнулась и снова приоткрылась от пружинящего удара дверь.

Дневальный солдат с перевязанным горлом, носящий на руке повязку с надписью «помощник дежурного», хрипло вздохнул, встал со стула и прикрыл ее. С улицы дует…

– Это будет слишком сильная нагрузка на сердце, – бесстрастностью дежурный врач может потягаться с ментовским майором. Он и сам по званию майор, только армейский, майор медицинской службы. – Впрочем, сердце у него на поверхностный взгляд хорошее. Кардиограмму мы, конечно, не делали.

– Почему? – спросил Хожаев, мало сведущий в медицинских вопросах.

– А какая была необходимость? – вопросом на вопрос ответил врач. – Для этого больного вообще следовало бы отправить в кардиологическое отделение городской больницы. Или хотя бы в наше терапевтическое, поскольку мы своего кардиологического не имеем. Но состояние больного не внушает опасений, потому необходимости в снятии кардиограммы мы не видим.

– И все-таки, если мы разбудим его этим уколом? – поинтересовался капитан Трапезников. – Есть какая-то гарантия, что он полностью вернется в сознание? Что-то нам такое неуверенное говорил ваш заведующий отделением… О том, что больной не совсем правильно реагирует на окружающее…

– Да… Больной отвечал на вопросы что-то невнятное. Томографию мозга мы тоже не делали. Поскольку у нас такой аппаратуры нет. Но реакции зрачка на боль у него положительные. Я думаю, больному надо просто отдохнуть, а вам дождаться, когда он придет в сознание естественным образом. Это будет надежнее и по крайней мере не нанесет вреда его здоровью.

– А если будет новое покушение? Мы даже не знаем, кто он такой, кто на него покушался, и по какой причине. Но даже вам, должно быть, известно, что просто так в людей не стреляют снайперы, которым ради одного выстрела необходимо захватить чужую заселенную квартиру и угрожать оружием женщине и ребенку. Слава Аллаху, что не убили их…

– Что может случиться с объектом вашего интереса? – невозмутимо пожал плечами врач. – Вы сами видели, какая охрана стоит вокруг госпиталя. Мы, врачи, здесь работающие, проходим с трудом и с проверкой. Вас тоже, наверное, не сразу пропустили. Снова снайпер? Это, я думаю, не так просто. К тому же кровать передвинута, свет в палате выключен, шторы задернуты.

– И все же… – капитан Трапезников настаивал.

– Хорошо. – Майор наконец согласился. – Я поставлю ему укол. Только обычную дозу кофеина. Не больше. Может быть, он проснется, может быть, не проснется… Я не знаю. Как не могу предположить, сможет ли он ответить на ваши вопросы, даже если проснется. Снотворное ему вкололи сильное, и все зависит от организма индивидуума. Как он отреагирует на кофеин – это никому не известно.

Вместе они вышли из ординаторской. Врач, приобняв за плечи, сказал что-то дежурной медсестре, сидящей за письменным столом в коридоре. Та согласно кивнула. И когда офицеры входили в палату, уже догнала их с приготовленным шприцем в руке.

На зажегшийся в палате свет больные не отреагировали. Они понимали, что после такого неординарного события, что произошло несколько часов назад, всем им беспокойства доставят еще немало.

Медсестра поколдовала над рукой, протирая ее ваткой со спиртом, и поставила укол.

– Как быстро это подействует? – спросил капитан Трапезников.

– Минута – две – пять… Я же говорю, все зависит от индивидуальных особенностей организма. Мне бы было достаточно шприц понюхать. А кому-то ведра кофеина не хватит.