Человек без лица - Сергей Самаров

– Да, для перекура слишком рано, – прокомментировал Кордебалет. – Устать не успели бы, даже будь трижды пьяные. Скорее всего, реакция на твой выстрел?

Сохно возмущенно закачал головой, словно собеседники могли его видеть.

– Не на мой, а на выстрел полковника из добротного дедовского ружья. Похоже на противотанковое, но стреляет простыми свинцовыми пулями, одну из которых мой бронежилет взял себе на память. А что вы? Вы и боевики. Друг друга ждете?

– А ты все еще ждешь нас?

– Нет, я уже рядом.

– Осторожнее, – предупредил Согрин. – Тебе через открытое место переходить. Они смотрят в бинокли. Я трижды замечал блики. Солнце от снега отражается и на окуляры попадает.

– Нет. Уже встают, – поправил командира Кордебалет. – На ходу в бинокли смотреть не будут. Жми…

– Жму…

Сохно преодолел открытое пространство на одном дыхании. И до места встречи с товарищами осталось пробежать всего-то метров двести по кустам и среди деревьев, когда сзади, со спины, послышался звучный выстрел.

Подполковник упал лицом в снег. И первое, что подумал, – надо из бронежилета еще одну пулю выковыривать. И только потом сообразил, что удара в стальную пластину бронежилета не было. А стрелял опять, несомненно, полковник. Звук его длинноствольного ружья трудно спутать с боевым оружием. Но стрелял он, похоже, вовсе не в подполковника Сохно. Тогда в кого же?

Ответ на вопрос появился сразу, и естественное решение боевиков, выславших после первого звучного выстрела дозоры, просчиталось без труда. И это решение вполне вписалось в ситуацию, когда джамаат, идущий по долине, останавливался, словно дожидался кого-то.

– Бандит, полковник опять в тебя стрелял? – Голос у Кордебалета иногда звучит очень наивно. И не поймешь, всерьез ли он спрашивает.

– Нет, в кого-то другого. Я так думаю, что Зелимхан выслал пару джамаатов. Один идет снизу, жаждет вас рассмотреть, и не дать вам возможности гулять без пригляда со своей стороны, второй поверху, ищет наши следы, и по ним спускается. Полковник заметил верхних и предупредил меня, что волки взяли след.

– Соединяемся, – подал команду Согрин. – Быстрее.

Но Сохно и без того уже начал следующий рывок. Только теперь, зная, что за спиной у него есть противник, но не зная, видит этот противник его самого или только видит его след, бежал рывками из стороны в сторону. Это, конечно, потеря времени. Но если он будет время сокращать и бежать прямо, то свободное время может ему уже и не понадобиться.

– Видим тебя, Бандит, – через минуту раздался голос командира. – Забирай правее, по целине. Мы от первой точки чуть выше поднялись. Теперь нет смысла беречь наст. Двигай напрямую.

– Понял.

Если видят свои, могут увидеть и чужие, которые выше по склону находятся. Хотя лес им мешает, но лес не везде густой. Автоматная очередь, к счастью, запоздала, еще больше запоздали вторая и третья очереди, а подполковник успел уже пересечь просвет и стать за кустами невидимым. Отставной полковник Рамазанов вовремя предупредил Сохно о необходимости быть осторожным и, возможно, тем самым спас ему жизнь.

Только вот вопрос – что с самим отставным полковником стало? Бандиты наверняка не оставят его в покое, отрядят преследование. А что можно сделать с таким ружьем против автомата или даже автоматов. Но и выручать старика, когда у самой группы положение, можно сказать, аховое, возможности нет. Хотя возможности приходят и уходят. Может быть, придет и новая, и пути спецназовцев снова пересекутся с путями ветерана войны.

Ответом на мысли подполковника послужил новый выстрел ружья. Теперь он, показалось, раздался издалека, но в горном лесу никогда не определишь точно, откуда исходит звук: и далекий выстрел может показаться близким, и одиночный выстрел может прозвучать, как залп артиллерийской батареи, и близкий выстрел покажется, порой, пришедшим с другой планеты.

– Что с нижним джамаатом? – на ходу спросил Сохно.

– Перекрывает нам пути отхода, – сообщил полковник Согрин. Дыхание у полковника, как показывает «подснежник», ровное. Значит, еще стоят на месте, дожидаясь Сохно, и не карабкаются кверху. – Шурик проредил их ряды. Троих задних снял. Передние еще не хватились.

– Четверых… – поправил Кордебалет. – Но остальные, к сожалению, уже хватились…

– Да, залегли. Еще хотя бы одного, чтобы состав ополовинить.

Наушник Сохно донес до его уха негромкий звук. На бегу эти звуки гасились скрипом снега. Кордебалет вооружен «винторезом», и оптический прицел снайперской винтовки позволяет работать аккуратно. Противник не сразу понимает, под прицелом какого оружия он находится, а когда понимает, часто бывает уже поздно. Снайпер потому и называется снайпером, что редко промахивается. И на дальней дистанции может оказаться более полезным, чем взвод автоматчиков.

– Ополовинил… Остальные теперь будут простывать до зеленых соплей, но не встанут. Умные, заразы.

Сохно в несколько кривых рывков преодолел оставшееся расстояние и совсем остановился, улыбаясь товарищам.

– Вот и я! Не ждали?

– Куда выходим? – привычно строго поинтересовался мнением подчиненных Согрин.

– Кверху!

– Только туда! Полковник ждет поддержки.

Издалека донесшийся новый выстрел ружья подтвердил сказанное.

Кордебалет сразу перевел прицел «винтореза» вверх по склону, поводил стволом, рассматривая заросли, но ничего не увидел.

– Вблизи – чисто.

– Вперед!

Но рука Согрина показала не вперед, а чуть левее. Это значит, что он решил зайти боевикам за спину и добровольно оказаться между верхним джамаатом и лагерной базой Зелимхана, рискуя тем, что Зелимхан может выслать своим подмогу, и тогда спецназовцы окажутся между двух линий огня. Решение откровенно опасное, но неожиданное, и при стремительности передвижений маленькой группы, пожалуй, самое верное. По крайней мере, боевики такого нахальства не ждут. Они обязаны предполагать, что противник будет отступать вниз и подальше от лагерной базы. Так логика учит, к такому же инстинкт самосохранения подталкивает.

– Контролируй фланг, – прозвучал приказ командира Кордебалету, подтвержденный легким толчком локтем.

Подполковник Афанасьев остановился и снова рассмотрел в прицел окрестности справа. Сохно с Согриным за это время быстро передвинулись к природной просеке, прорубленной, видимо, давней лавиной, потому что молодые ели взамен вывороченных и унесенных снежным валом уже успели вырасти до человеческого пояса. У просеки Согрин поднял бинокль, а Сохно продолжил путь, первым быстро пересекая опасный участок.

– На «два часа» от меня, – подсказал полковник снайперу. – С ели снег упал. Куда он упал? Посмотри.

Кордебалет не только посмотрел. Он выстрелил через три секунды. Значит, сам увидел цель раньше командира. Расстояние около семидесяти метров. Это значит, что они практически вошли в соприкосновение с боевиками. И снайпер с такого расстояния не промахивается.