Звездный билет - Василий Аксенов

Правда, Иванов-Петров этого не услышал, потому чтоодновременно с Аликом заговорил режиссер Галанских. Иванова-Петрова окружалацелая толпа маститых, и Алик бегал вокруг и вставал на цыпочки. Потом Аликснова сказал, что, по его мнению, Феллини – экзистенциалист, но тутзаговорили один редактор и знаменитый оператор Пушечный. В третий раз до всехдошло. Все посмотрели на Алика и засмеялись, дубы, а Иванов-Петров, проходя квыходу, хлопнул его по плечу. Знакомство, конечно, шапочное, но почему непоприветствовать старика Иванова-Петрова? Ему, наверное, будет приятно здесь, вЭстонии, увидеть своих с «Мосфильма».

Алик пошел на сближение.

«Главное, не терять независимости!» – думал он. Прошелмимо.

Иванов-Петров лежал на спине. Алик влез по пояс в воду,окунулся, пошел обратно, небрежно хлопая ладонью по воде.

«Полная независимость», – думал он. Остановился надраспростертым на песке телом и сказал громко:

– Ба, да это, кажется Иванов-Петров!

Сценарист вздрогнул, но глаза не открыл. Алик растерялся.

– Ба, да это кажется Иванов-Петров! – сказалпотише. Сценарист открыл глаза.

– Привет! – сказал Алик и плюхнулся на песокрядом.

Иванов-Петров протянул ему руку.

– Давно здесь? – спросил Алик независимо, может быть,даже несколько покровительственно.

– Первый день.

– Творческая командировка? Или конференция?

– Да нет, брат, – виновато сказалИванов-Петров, – жиры сгонять приехал. Засиделся. Думаю тут погулять, втеннис поиграть.

– Дело! – одобрительно сказал Алик.

– Ты меня прости, брат, – замялсякинодеятель, – память у меня что-то стала слабеть. Сорока еще нет,понимаешь ли, а вот… Ты в каком жанре трудишься?

– Почти во всех, – ответил Алик и с ужасомвзглянул на Иванова-Петрова. – В основном сценарии. Думаю статькиносценаристом.

– Тяжело, – вздохнула знаменитость.

– Можно вам показать? – Алик независимоусмехнулся. – В порядке шефства посмотрите мои работы?

– Давай, брат, – снова вздохнул Иванов-Петров.

***

Юрка плыл под водой. Он дышал через трубку и смотрелвниз – песчаное и словно гофрированное дно. По дну скользила его тень,похожая на самолет.

Перед самым носом, блестя, точно металлическая пыль, прошластайка мелюзги.

Внизу шмыгнула стайка мелочи покрупнее.

«Тюлька, – подумал Юрка. – Четыре рублякилограмм».

Дно было совершенно чистое: ни кустика, ни камушка. Черта сдва подстрелишь на таком дне! Все равно, что охотиться в парке культуры. Тожемне Янсонс, знаток природы, куда привез! Ага, кажется, начинается! Внизупоявились валуны и лужайки темно-зеленого мха, потом пошли какие-то кустики.

Юрка посмотрел наверх. Там все сияло ярко и вызывающе. Здесьбыл другой, мягкий и вкрадчивый, мир. Юрка чувствовал все свое тело, легкопроникшее с этот чужой мир. Он чувствовал себя гордым и мощным, как никогда,представителем воздуха и земли в этой иной стихии. Честно говоря, он ни разу вжизни не охотился под водой и, если уж совсем начистоту, впервые плавал с ластамии в маске. Но с детства он был страшно уверен в себе, считал, что любое делоему по плечу. В пятом классе на уроке физкультуры он забрался на большойтрамплин, как будто это было для него самое привычное дело. На баскетбольнойплощадке он чаще всех бросал по кольцу из любого положения. Он был самымвысоким в классе, самым сильным, и он был кандидатом в сборную молодежную.

«Покупайте свежемороженую камбалу. Вкусно,питательно», – вспомнил Юрка плакат в магазине на их улице, когда увиделвнизу несколько круглых и плоских рыб. Он нырнул, поднял ружье и выстрелил всамую крупную. Рыбы трепыхнулись и исчезли. Гарпун тоже пропал. А тут еще ахнулс моторки Димка.

Он нырнул до самого дна, толкнул Юрку в плечо и, выпускаяпузырьки, вознесся вверх. Наловишь с ними рыбы, с этими типами, Янсонсом иДимкой! Но где же гарпун?

***

Димка лежал на спине. Волны поднимали его, и тогда слева онвидел желто-зеленую полоску берега, а справа-силуэт танкера, волны опускалиего, и тогда он оставался наедине с небом. Вдруг он вспомнил стихи. Виктор наюге часто повторял это:

С этих пор я бродил

В полуночном пространстве,

В первозданной поэме,

Сложенной почти наобум,

Пожирал эту прорву,

Проглатывал прозелень странствий,

Где ныряет утопленник,

Полный таинственных дум.

Вот жизнь у этих утопленников! Наверное, это здорово –качаться все время на волнах и быть полным таинственных дум! Но еще лучше бытьживым и вспоминать разные стихи про море. Алик знает целую прорву стихов имного о море. Виктор знает стихи, а Галка – наизусть «Ромео и Джульетту».Галка, Галка, какой ты молодец, что дала мне по щеке! Как это хорошополучилось!

Как здорово все – я в море, а она на берегу.

Волна подбросила Димку. Танкер лез в гору, а две яхты ползливниз.

Пикировала здоровенная, похожая на гидроплан чайка. Совсемрядом подпрыгнула корма моторки. Две чаечки косо перерезали всю эту вихляющуюсякартину и сели на воду.

– «И летит кувырком и касается чайками дна», –снова вспомнил Димка стихи и даже испугался: «Что это сегодня со мной?» Онперевернулся и поплыл.

Вот жизнь!

***

Чайка, похожая на гидроплан, прилетела с моря, изящносделала вираж и ушла обратно. Галя отбросила книжку и перевернулась на спину.Над головой прошли ботинки Иванова-Петрова и голые ступни Алика.