Золотой момидзи - Евгений Митов

Ваше сообщение, — подчеркнул далее начальник отдела, — несомненно, заслуживает внимания, тем более что наши дела на фронте, похоже, идут не так, как хотелось бы. Вот самураи и засуетились. О результатах предстоящих встреч с Миурой докладывайте мне лично. Я же, со своей стороны, проинформирую командующего.

Офицеры пожали друг другу руки и разошлись…

Прибыв после встречи в штаб Приамурского округа, полковник, сбросив плащ, сразу же прошёл в приёмную командующего.

Дежурный адъютант доложил, что генерал на месте, и у него посетителей нет. Блонкис решительно открыл дверь кабинета командующего:

— Добрый вечер, Сергей Николаевич! Разрешите войти?

— Да вы уже вошли, полковник. Что так поздно, много работы? — спросил, вставая из-за стола, заваленного бумагами, командующий, генерал-лейтенант Сергей Николаевич Розанов. — Садитесь. Я вот тоже не могу покинуть свой пост.

Кто только нам не пишет различных бумаг. И в каждой просьбы, просьбы… Гражданские власти совершенно не занимаются решением текущих проблем, а всё перекладывают на нас, военных. Ну да ладно, я вас внимательно слушаю.

Розанов, сухощавый, невысокого росточка, с пышными пшеничного цвета усами пятидесятилетний генерал уже давно отошёл от чисто военных дел, занимаясь вопросами обеспечения снабжения войск. Эта работа ему нравилась, и ей он отдавал всю свою военно-административную душу. Тем более что работа у него получалась, за что генерала ценил Верховный правитель, назначив своим представителем на всех переговорах с иностранными державами по вопросам материально-технического снабжения действующей армии.

Как предполагал сам Розанов, его перевод на тыловую работу стал следствием недоверия к нему со стороны офицерского корпуса, не забывшего о том, что в 1918 году он послужил в Красной Армии. И лишь затем перебежал к Колчаку.

«Перебещика» уволили из армии в отпуск «по болезни» и только в конце 1918 года зачислили в резерв чинов при штабе Омского военного округа. Но уже в марте следующего года реабилитированный Розанов получил назначение генерал-губернатором Енисейской губернии и особо уполномоченным по охране государственного порядка и общественного спокойствия в этой же административной единице. А в январе 1920 года стал главным начальником Приамурского края.

Руководитель агентурно-оперативного отдела контрразведки кратко доложил содержание своего разговора с «подкрышником», поручиком Алтуниным. Заметив при этом, что подобная информация поступает из различных источников и в настоящее время усиленно перепроверяется по негласным каналам. Генерал задумался, затем произнёс:

— А что вы, Эдуард Николаевич, сами думаете о причинах интереса японцев к местам хранения золотого запаса?

— Пока однозначного мнения у меня тоже нет, — ответил полковник. — Могу только предполагать. Наши последние неудачи на фронте беспокоят японцев, и они опасаются, что эти активы попадут в руки большевиков. Да и ситуация у нас в тылу, с учётом размаха бандитизма, также может выйти из-под контроля.

Есть и другая версия…

Может так статься, что самураи, в преддверии возможного военного поражения Сибирской армии, стремятся передислоцировать воинские части своего Экспедиционного корпуса в районы, где находится золотой запас. При неблагоприятном развитии обстановки это позволит им осуществить изъятие золота и его переправку в более безопасные места. Однако это только мои предположения, — заключил Блонкис.

Генерал встал из-за стола, прошёлся по кабинету и остановился напротив полковника.

— Ваши версии заслуживают внимания. Но прошу учитывать то обстоятельство, что в настоящее время мы практически подготовили соглашение с японцами о предоставлении нам кредита под золотой залог, — проинформировал Розанов. — И это российское золото в ближайшие недели будет отправлено в Японию на кораблях русского Добровольного флота в порт Цуруга, в сопровождении японского военно-морского охранения.

Наш военный агент в Токио, генерал-майор Подтягин, стремился открыть японский кредит без передачи золотого залога. К сожалению, сделать это ему не удалось. Партнёры не хотят восстановления и открытия новой кредитной линии в зачёт военно-кредитного соглашения 1914 года. Хотя по этой договорённости мы ещё не полностью использовали заёмные средства. И в Токио также ранее были переданы под него залоговые средства.

Генерал вновь стал прохаживаться по кабинету.

— К чему я это вам, полковник, так подробно рассказываю? Как мне представляется, версия о том, что японцы стремятся взять под контроль места хранения золота, имеет, по-видимому, некоторые основания. Вместе с тем следует учитывать, что они получали и получат залоговое обеспечение золотом ещё в соответствии с официальными соглашениями.

Здесь причина может быть иной. В ней следует самым тщательным образом разобраться. Прошу вас для этого задействовать оперативные возможности. И проинформировать о непонятном для нас интересе японцев к золоту, принимаемых контрмерах вашего прямого начальника — главу военной контрразведки адмирала Колчака генерал-майора Рябикова.

Я, со своей стороны, доложу о нашем разговоре Верховному…

Кроме указанного, поручу генерал-лейтенанту Сурину, послезавтра выезжающему в Токио для приёмки закупленного военного имущества, конфиденциально переговорить по данному вопросу с нашим послом Крупенским и военным агентом Подтягиным.

Если у вас появятся новые версии или же первичные результаты расследования сигнала, будьте любезны незамедлительно мне доложить, — подвёл итог беседе Розанов.

Проводив прищуренным и настороженным взглядом в спину уходящего из кабинета Блонкиса, генерал задумался.

«А какое поручение от Колчака в отношении меня самого, Розанова, имеет руководитель одного из ключевых отделов военной контрразведки? Доверять этим людям вряд ли стоит. Они не забывают "красный" период в моей биографии и относятся ко мне с подозрительностью. Одна надежда на благосклонность начальника контрразведки генерала Рябикова как "собрата по несчастью" из-за службы у красных, — размышлял командующий.

Но может так случиться, что если контрразведка доложит адмиралу о моих особых отношениях с японцами, информация об интересе самураев к русскому золоту приобретёт иное звучание.

Недоброжелатели в штабе Колчака преподнесут правителю близость с «сынами Микадо» как моё стремление лично контролировать русский золотой запас в обход указания Верховного всячески избегать передачи Токио золота в качестве залога под военные поставки.