Первая Мировая. Война между Реальностями - Сергей Переслегин
Шрифт:
Интервал:
Брат Дрейфуса Матье заявил формальное обвинение против Эстерхази, но суд под прямым давлением военного министерства его оправдал. Через два дня Эмиль Золя публикует знаменитое открытое письмо президенту республики Ф. Фору, причем Ж. Клемансо дает этому письму резкий заголовок: «Я обвиняю», под которым оно и вошло в историю.
Письмо Золя привело к расколу Франции по признаку признания или непризнания виновности Дрейфуса. На стороне обвинения оказалось военное сословие, клерикалы и националисты. На стороне Дрейфуса – радикалы и социалисты.
Перетасовывается состав политических партий. Разваливаются семьи. Внутренний французский конфликт интернационализируется: выступает В. Либкнехт, поддерживающий Ж. Геда (не дело рабочих встревать во внутренние разборки классового врага – буржуазии), дрейфусар А. Чехов решительно порывает с антидрейфусаром А. Сувориным, призывает к здравому смыслу Лев Толстой: «… только после нескольких лет люди стали опоминаться от внушения и понимать, что они никак не могли знать, виновен или невиновен, и что у каждого есть тысячи дел, гораздо более близких и интересных, чем дело Дрейфуса», с ним солидаризируется Р. Роман и Ж. Верн.
А кризис во Франции продолжает раскручиваться. Золя приговорен к тюрьме и штрафу, бежит в Англию. Начинается настоящая вакханалия изготовления подложных документов с текстом «эта каналья Д.». В конце концов, немецкий военный атташе Шварцкоппен выступает с обиженным заявлением: «Я родился в Эльзасе и прекрасно говорю на французском, а в распространяемом документе, якобы написанном мной, сплошные ошибки во французском языке».
Ж. Пикар публично заявляет, что документ подделан бывшим начальником разведывательного бюро Анри. Пикара немедленно арестовывают, но не допросить в этой ситуации Анри нельзя, а на допросе Анри «поплыл» и начал признаваться во всем. Его тоже отправляют в тюрьму, где на следующий же день находят повешенным. Пикар, вероятно, спас себе жизнь, громко заявив: если его найдут в камере мертвым, пусть никто не считает это самоубийством…
Вроде бы самоубийство Анри ставит точку во всем деле, но «военная партия» заявляет, что Анри действительно совершил подлог, но исключительно ради правого дела, чтобы прекратить политический кризис. А виновность Дрейфуса совершенно очевидна. В результате в стране начинается сбор денег на установку памятника Анри.
Эстерхази выехал за границу и уже «оттуда» заявил, что автором критического документа (бордеро) является он, но военная партия заявила, что его подкупили дрейфусары. Все же официальное признание подложными целого ряда документов, фигурирующих в суде, стало формальным основанием для пересмотра приговора.
Приговор был кассирован, и тут же начался повторный процесс, на котором Дрейфус был признан «виновным в измене Родине при смягчающих обстоятельствах». Что бы это могло значить, судьи даже не пытались объяснить. К этому времени Шварцкоппен сделал официальное заявление, что документы были получены им от Эстерхази, а германское правительство официально и неофициально заявило, что никогда не имело никаких дел с Дрейфусом – по-видимому, дальнейшее нарастание внутреннего французского политического конфликта начало всерьез тревожить консервативную Германскую империю.
Президент Лубе объявляет о помиловании и освобождении Дрейфуса, который помилование принял, чем оттолкнул от себя многих сторонников, жаждущих довести дело до конца и наказать «убийц» из Военного министерства. Понять этих людей можно, но можно понять и Дрейфуса: его в случае отказа от помилования ждал Чертов остров, с которого за всю историю этой мрачной тюрьмы не вернулся почти никто.
В общем, Дрейфус не был героем.
Не был он и политиком, не хотел становиться вождем партии.
Министерство Вальдека—Руссо внесло проект амнистии всем участникам конфликта, как с той, так и с другой стороны, но упустило из вида, что Дрейфус, помилованный ранее, под амнистию не попал, и за ним сохранилось право требовать пересмотра дела.
В принципе Дрейфус никакого пересмотра не хотел, но он был человеком дисциплинированным, а в 1903 году пересмотра дела потребовало уже само Военное министерство – с подачи Жана Жореса. В 1906 году Дрейфус был оправдан, признан невиновным и восстановлен в армии в звании майора.
Хоронили его в 1935 году с национальными почестями…
Дело Дрейфуса демонстрирует неустойчивость внутренней жизни во Франции, но и тревожный для Германии уровень пассионарности французского народа. Эта пассионарность проявлялась то как антисемитизм, то как борьба с коррупцией (Панамский скандал), то как монархизм, то как радикализм, но неизменно ее основа была антигерманской и милитаристской.
Франция стремилась к реваншу.
Это превращало ее в державу с предсказуемой внешней политикой. В сущности, Франция перестала быть ее субъектом и актором, поскольку любая другая страна всегда могла разыграть беспроигрышную «эльзасскую карту» и добиться изменения французской политики в желаемом для себя направлении.
Проблема в том, что Германия была скована эльзас-лотарингской проблемой почти в той же степени, что и Франция.
В результате обе стороны утратили пространство для маневра. Война между ними – в той или иной редакции, раньше или позже, была неизбежной. Для Германии было необходимо держать Францию в политической изоляции и провоцировать превентивную войну один на один.
Франция смирилась с тем, что в одиночку она не имеет никаких шансов вернуть потерянные провинции и даже не сможет отразить новое германское нападение. С этого горького и трезвого понимания: «Немцы сильнее!» началось возрождение страны.
Прежде всего, все силы и средства вкладываются в создание линии крепостей по восточной границе республики. Франция строит классические для конца XIX века «скелетные крепости», создавая из них две укрепленные линии – Бельфор-Эпиналь и Туль-Верден.
Эти крепости, конечно, не были вполне неприступными, но они обеспечивали серьезное преимущество обороняющейся стороне. Когда «южные крепости» были в общих чертах готовы, оперативная ситуация в Европе заметно изменилась. С этого момента ключевое значение для будущей войны приобретает территория Бельгии, Люксембурга и Нидерландов.
Возможно, марксистский анализ и не вполне адекватен в качестве метода исторического исследования, но ничего другого все равно нет.
С марксистской точки зрения наиболее серьезной проблемой Германской империи конца XIX – начала XX века было экономическое и политическое двоевластие, что с неизбежностью приводило к раздвоению политических и военных усилий страны.
Империя была создана О. Бисмарком, Х. Мольтке (старшим) и императором Вильгельмом I как классическая континентальная военная держава.
В. Ленин справедливо указывал, что капитализм развивался в германском сельском хозяйстве медленно, «прусским путем». В результате в стране сложился своеобразный агропромышленный порядок с сохранением экономической основы существования класса мелких и средних землевладельцев – юнкерства.
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!