Каратель. Том 2: На службе Республики - Михаил Ежов

когда мы прибудем на место. И всё же я не думаю, что ксены построили артефакт с расчётом на то, что кто-нибудь из них останется рядом с ним навсегда. Уверен, тебе нечего беспокоиться по этому поводу.

Глава 14

Макс помолчал. Впервые он почувствовал, что до ритуала осталось не так уж долго. Как только они добудут последнего Всадника, их всех перекинут на планету, где ксены спрятали свой супертрансактор, и кто знает, не станет ли этот день для них последним. Максу пришло в голову, что если бы сейчас представилась возможность передать планы Республики Чрезвычайному Отделу, он, вероятно, это сделал бы. В первую очередь, чтобы избавиться от необходимости участвовать в ритуале, который мог закончиться, чем угодно. Конечно, ЧО запросто мог продолжить исследования Ордена Звезды и заставить Макса поработать с артефактом, но ведь не обязательно говорить всё. Можно приуменьшить свою роль в предстоящем ритуале и полученные знания о трансакции.

— Брат Джон, — голос отца Эбнера вывел Макса из задумчивости. — Я понимаю, что ты чувствуешь неуверенность. То, что тебе предстоит, требует большого напряжения и самоотдачи. А компания подобралась у тебя не ахти какая. Но это нужно для нашего общего дела. Каждый из нас чем-то пожертвовал, чем-то поступился, чтобы добиться существующего положения вещей. И насчёт того, что ты не участвовал в перевороте, не беспокойся. Многие не участвовали, но они с нами. А высокая должность тебе выпала вместе с ролью. Ты знаешь предсказание, и что мы должны следовать ему. Конечно, нам, скорее всего, понадобятся все Всадники, и тебе придётся присмотреть за остальными. На то ты и Первый. Но власти у них не будет, не беспокойся. Мы же понимаем, с кем имеем дело.

Макс кивнул. Он почувствовал, что хотел услышать нечто в этом роде.

— Мой ответ тебя удовлетворил? — спросил жрец.

— Да, отец Эбнер.

— Я рад. Сегодня вечером буду ждать тебя здесь для занятий.

— Вы устали, отец Эбнер. Может, стоит отложить?

Жрец отрицательно покачал головой.

— У нас осталось не так много времени. В семь часов я буду тебя ждать.

— Хорошо, отец Эбнер. Мне сообщить… брату Покровскому?

— Нет, с ним я позанимаюсь позже. А завтра вы ещё раз попробуете поработать в паре. Мне кажется, тебе мешает неприязнь.

— Вы правы, отец Эбнер. Брат Покровский мне… действительно неприятен.

— Ты должен справиться с этим.

— Я стараюсь.

— Сегодня мы поговорим и об этом.

— Когда к нам присоединится Митчелл? — Макс сменил тему.

Ему не хотелось говорить о вампире. Он многих людей повидал, и мало кто из них мог претендовать на то, чтобы не считаться подонком, но это не значило, что они нравились Максу. Иначе он остался бы в банде, а не оказался в военном училище.

— Думаю, через несколько дней, — подумав, ответил жрец.

Макс поднялся.

— Я больше не смею мешать вашему отдыху, отец Эбнер.

— Ступай, брат Джон, — жрец махнул рукой.

Выйдя от священника, Макс направился в свою каюту. Там он по внутренней связи вызвал рубку.

— Доложите обстановку, — приказал он, услышав голос первого штурмана.

— До цели семьдесят восемь минут, пятьдесят две секунды, сэр. Мы засекли три патрульных катера возле Ганимеда, но они нас пока не видят. Мы уходим выше по планетарной вертикали, чтобы избежать опознания.

— Хорошо, — Макс отключился.

Он не особенно рассчитывал на то, что «Звезде Полынь» удастся без проблем добраться до станции «Мирославль». Но сменить корабль было необходимо, так что выбора не оставалось.

Макс вызвал на голопроекторе трёхмерное изображение Солнечной системы, увеличил сектор, где располагался их следующий объект — хабитат «Гагарин-3».

Эта орбитальная станция представляла собой триста цилиндров, «нанизанных» на комплекс ферм протяжённостью четыреста десять километров, плюс центр управления, или «хаб», являющийся слегка приплюснутой сферой радиусом полтора километра. Когда-то такие размеры космических сооружений казались фантастикой, кострукторы стремились минимизировать все размеры, но не в эру колонизации. Человечество вышло на поистине новый уровень промышленности и освоения пространства, а главное — энергетических ресурсов.

«Гагарин-3» был одним из первых космических поселений. Его сделали на орбите Земли и отбуксовали к Меркурию в 2579 году. Правда, тогда он состоял только из пятидесяти цилиндров. Остальные достроили позже.

Большая часть цилиндров представляла жилые зоны, вместе образовывавшие город. Они сообщались посредством тоннелей, по которым перемещался транспорт. В других находились промышленные предприятия, в основном автоматизированные и управляемые компьютерами. Целых три цилиндра занимали знаменитые Вейгорские верфи, один из крупнейших заводов по производству тяжёлых космических кораблей, строить которые на планетах было невыгодно, так как требовалось слишком много места и энергии, чтобы вывести их в космос. Соответственно, такие корабли никогда и не садились. Они сообщались с планетами посредством паромов и менее крупных кораблей.

Вейгорские верфи выполняли госзаказы на постройку военных кораблей класса «улей» и «пирамида», первые из которых транспортировали космические истребители, а вторые представляли собой сборные конструкции из крейсеров и линкоров класса «симбиот».

Также на «Гагарине-3» производились супертяжёлые транспортники для перевозки грузов. Их иногда заказывали крупные промышленные компании, занимавшиеся полезными ископаемыми и оборудованием, а также колонизацией и окультуриванием планет, спутников и астероидов. Они перевозили почти всё, и особенно часто — воду и почву.

Макс увеличил изображение хабитата и при помощи поисковика нашёл цилиндр, где жил объект. Зелёный курсор указывал место, в котором он был зарегистрирован.

Макс вывел на бонус-экран досье. Эмиль-Антуан Вейгор, младший компаньон Вейгорских верфей, средний сын Жака Вейгора, нынешнего владельца компании. Тридцать четыре года, женат на Людмиле Панаевой, детей нет. Заведует созданной двенадцать лет назад дочерней компанией «Кибернетик Ltd», руководит разработкой искусственного интеллекта. Предположительно — для военных целей.

Макс поморщился. Ему, как и большинству жителей Солнечной системы, было неприятно вспоминать о боевых роботах последней большой войны — «Ксенофобах», ныне сохранившихся только в музеях и частных коллекциях. Это было вызвано одним эпизодом, имевшем место в конце войны. Группа «Ксенофобов» получила повреждения, в результате чего их компьютеры утратили параметры «свой-чужой» и стали считать врагами всех, кроме себя. С тех пор «Ксенофобы» стали чем-то вроде символа опасности, таящейся в искусственном разуме — как некогда им был голем, восставший против своего хозяина, раввина Лева.

Конечно, современные искусственные интеллекты не идут ни в какое сравнение с примитивными компьютерными мозгами «Ксенофобов», но традиционно боевых роботов с тех пор не производили. Хотя искусственные интеллекты