Расшифрованный Сервантес. Необыкновенная жизнь автора «Дон Кихота» - Тимур Федорович Дмитричев

центральных площадях, окружающие дома которых служили зрителям в качестве трибун. Публика занимала каждое окно, каждый балкон и все крыши. Для увеличения мест для зрителей дома на таких площадях специально строились с максимумом окон и балконов. По периметру арены ставились специальные трибуны, что позволяло присутствовать на корриде сразу нескольким тысячам ее поклонников. Конечно же, в своем детстве Мигель вместе со своими сверстниками очень любил играть в корриду, как это делают многие испанские дети и сегодня.

6. Школа и учеба

Познакомившись с той средой и условиями, в которых протекала жизнь семьи Сервантеса и его самого, мы можем снова вернуться в Севилью, где одиннадцатилетний Мигель готовился возобновить занятия в школе. Там он тоже стал учиться в престижном учреждении отцов иезуитов, которое посещал, как предполагают историки его жизни, вместе со своим двоюродным братом Хуаном – сыном его дяди Андреса.

Выше мы уже упоминали о тех предметах, которые изучали школьники в тогдашних учебных заведениях, и теперь можем коснуться характера самого образования. Оно, как и в Средние века, оставалось пронизанным всевозможными суеверными представлениями и невежеством и исходило из утвердившегося и, казалось, незыблемого принципа единства страны и религии. Образованию детей стали уделять несколько больше внимания, чем это было в недавнем еще Средневековье, при растущем понимании того, что они должны быть лучше подготовлены для обеспечения своей личной жизни и дел страны в целом. Общая программа их подготовки для будущего предусматривала: в первую очередь – воспитание и внедрение в них уважения к Всевышнему королю и родителям с самого первого года учебы; овладение умением читать и писать, а также говорить на испанском языке с кастильским произношением в восемь лет; на третьем году обучения они должны были овладевать знаниями арифметики, алгебры и геометрии; четвертый год школы, то есть для учеников десятилетнего возраста, добавлял к другим предметам географию и вводил запрет на чтение всяких мирских комедий, поскольку они «служили приманкой дьявола для ослабления слабой натуры» детей; изучение священной и светской истории добавлялось, когда ученикам было 10,11 и 12 лет, а в последующие два года проходило овладение иностранными языками. Использование латинского языка в школах, хотя овладение им далеко отставало от испанского, тем не менее служило средством доступа для учащихся к более широким источникам идей и культуры. Конечно, для той эпохи такая программа представлялась довольно насыщенной и впечатляющей, но в большинстве случаев на практике она оставалась всего лишь желательной к исполнению, но не осуществляемой на деле.

Общая атмосфера в школах была очень суровой. Учитель очень внимательно следил за поведением своих подопечных и при проявлении ими малейшего нарушения дисциплины, непослушания или нерадения обрушивал на «виновного» удары хлыста по спине или рукам. Как и все его современники, призванные составлять будущую элиту страны, Мигель вместе со своими однокашниками прошел тогдашнюю суровую школу обучения разным наукам программы образования. В его случае мы можем видеть наглядные и серьезные «плоды просвещения», что в немалой степени было также результатом его личных способностей, прилежания в учебе и большим интересом к целому ряду предметов, а также удивительно рано проявившейся необычной страсти к чтению и редкой тягой к знаниям вообще.

Испанские университеты времен Сервантеса постепенно обновляли свои программы обучения, вводили в них новые предметы и расширяли тематику утвердившихся дисциплин, но в них надо всем продолжала довлеть средневековая схоластика с ее словоблудием и бесконечными теоретическими диспутами, аргументами, спорами и доказательствами. Главным научным предметом по-прежнему считалась теология, которой должны были подчиняться и следовать за ней все остальные дисциплины. Ее центральное значение в программах образования определяло даже более высокую оплату труда ее преподавателей.

В то время как в других европейских странах акцент в университетах все больше ставился на изучении таких естественных наук, как анатомия, физика, ботаника, география, и на применении их достижений и знаний в других областях в практической жизни, в Испании главное внимание продолжало сосредоточиваться на бесконечном и нередко беспредметном обсуждении теоретических проблем. К их числу относились жаркие споры о таких вопросах, как, например, о языке, на котором говорили ангелы, или о том, состоял ли небосвод из металлической оболочки или похожей на вино жидкости. Студенты оказывались в мире абстрактных аргументов и философских силлогизмов, тонувших в реках многословия без всякого практического смысла или значения. Многие учащиеся при отсутствии соответствующего воздействия преподавателей продолжали считать высшую математику надуманной болтовней и колдовскими вывертами и не хотели заниматься ее изучением. Учебные пособия оставались старыми и подолгу не пересматривались с учетом прогресса наук. Лабораторий практически не существовало, а хорошие карты были редкостью, и это – в стране с широкой морской навигацией, которая в эпоху открытия земель Нового Света дала миру среди прочего и прекрасную картографию.

У нас нет твердых сведений о том, что Сервантес прошел полный курс университетского образования, и если так было, то в каком городе он учился. Однако его редкая эрудиция и широкие знания во многих гуманитарных областях, которыми насыщены его литературные произведения, говорят о том, что он приобрел их в одном из высших учебных заведений или в напряженном процессе активного самообразования, а возможно, в сочетании того и другого.

7. Мадрид и начало взрослой жизни

Мигель был четвертым ребенком в семье, а всего у Родриго и Леонор их было семеро, хотя первенец Андрес умер в младенческом возрасте. Сервантесы прожили в Севилье до 1566 г, когда они решили переселиться в очередной раз, выбрав теперь новым местом своего пребывания Мадрид. К этому времени Мигелю было уже девятнадцать лет, а практически все его братья и сестры достигли совершеннолетия или стали взрослыми.

Его старшая сестра Андреа пошла по скандальному пути своей тетки Марии, о чем рассказывалось выше. Еще в Севилье у нее начался бурный роман с одним молодым аристократом из известной семьи, отец которого занимал ответственные правительственные должности, включая пост в Королевском совете. Начиная любовную связь с Андреа, Николас Овандо задаривал ее богатыми подарками и давал ей твердые обещания на ней жениться, но слово свое не сдержал даже после рождения их дочери Констансы. Осталось неизвестно, как Мигель отнесся ко всей этой драматической истории с ее обидами, неизбежными скандалами и упреками со стороны родителей, переживаниями, неприятными разговорами и осуждениями среди родных, знакомых и окружающих, но эту племянницу он, по всей вероятности, любил, поскольку неоднократно использовал ее имя для целого ряда своих привлекательных женских персонажей.

Сама Андреа, как и ее тетка Мария в такой же истории, пережила эту