Взорванный император, или Скромный герой - Наталия Кузнецова

Славкина сестра стряхнула со стола пылинку и, подумав, сказала:

— Ну хорошо. Мне это в самом деле не трудно. Парус, к примеру, сам навязывается. Светка с Юлькой не откажутся. Да и Вовик с Леночкой согласятся. Они все любят ко мне ходить.

— Вот и отлично. Зови их прямо сейчас.

У Ирки взлетели брови.

— Да ты что, Рома? Я смогу это сделать только завтра. Просто предложу им после занятий зайти ко мне, вот и все. Завтра у нас всего две пары, так что вполне можно будет расслабиться.

— А сегодня никак? — на всякий случай спросил Ромка. — Время-то уходит.

— Сегодня — никак, — отрезала девушка.

Из прихожей донесся шум и рычание Дика, что свидетельствовало о появлении хозяина дома. Ромка метнулся к двери и схватил собаку за шкирку.

— Молчи, дурачок! Андрей Александрович, здрасте, а что такое именно переплет? — спросил он, удерживая собаку.

Славкин дядя кивнул ему, разделся, прошел в комнату, подошел к полкам и любовно провел рукой по своим редким книжкам.

— Именной, говоришь? Видишь ли, в позапрошлом веке, да и в прошлом тоже, вплоть до семнадцатого года, состоятельные люди могли приобрести книгу без переплета и заказать в типографии свой собственный, такой, какой им больше нравился. Многие так и поступали. Вот, можете посмотреть сами.

Он снял с полки огромный том под названием «Император Павел Первый» и показал Ромке на его корешке снизу выбитые золотом буквы «В.» и «С.» с вензелями.

— А что означают эти буквы?

— Это — инициалы первого владельца этой книги. Скорее всего, имя и фамилия. У меня с таким переплетом теперь только один четырехтомник остался. Тот, который украли, тоже именным был. Только там стояли другие буквы: «Н.Н.»

— Ясно, — сказал Ромка. — Этот Н.Н., конечно, тоже неизвестно кто?

— Разумеется, — ответил Андрей Александрович. — Никто не знает и того, сколько владельцев было у этих книг. Лично я приобрел их по случаю лет двадцать тому назад. А у кого они находились до меня? Увы, родословной у них не существует.

Ромка немножко помолчал, а потом тронул Андрея Александровича за руку:

— Знаете, что я сейчас подумал? А может быть, этот Н.Н. или внук его, или правнук и есть заказчик кражи? Вдруг он узнал, что его книжки у вас, и решил вернуть назад свое богатство?

Это предположение Андрей Александрович отверг сразу.

— Вот уж не думаю. Если бы объявился потомок истинного владельца этих книг и захотел их приобрести, то зачем ему начинать с воровства? Сначала он просто-напросто связался бы со мной. Во всяком случае, я на его месте поступил бы именно так. И мы с ним, возможно, столковались, если бы он принес мне замену, то есть те же книги, но в обычных переплетах. Никакой причины идти на крайние меры у него не было.

Ромка повертел в руках толстенную книгу, прикинул на вес, полистал.

— И что в них такое, чего нет в других? Или они ценятся только за то, что старые? То есть старинные? Кто вообще такой этот Шильдер?

— Николай Карлович Шильдер — издатель, историк, и не только. Он являлся крупным ученым девятнадцатого века, директором публичной библиотеки в Санкт-Петербурге, а в конце жизни его избрали членом-корреспондентом Петербургской академии наук, — терпеливо, как на своей лекции студентам, пояснил Андрей Александрович. — Его трудами пользовались известные отечественные историки, поскольку в своих книгах Шильдер последовательно и объективно восстановил картину царствования трех наших императоров. А еще в одной он подробно описал жизнь и деятельность графа Тотлебена — знаменитого российского генерала, который руководил осадой болгарского города Плевны.

Ромка закивал.

— Что-то я о таком генерале слышал. А о Шильдере мне Славка кое-что говорил. Он, наверное, потому историю любит, что вырос среди всех этих книжек. По ним ее интереснее изучать, чем по нашим учебникам. Так?

— Так, наверное. — Андрей Александрович кинул теплый взгляд на своего образованного племянника. — Но еще и сами книги имеют свою историю. Иногда они нам дороги не только из-за содержания, а исключительно по субъективным причинам. Вот, например, лично для меня очень ценная книжка.

Он подошел к самой дальней полке и снял с нее обыкновенный «Зарубежный детектив». Ромка повертел и его, раскрыл, пролистал. Книга была тридцатилетней давности, потрепанной, словом, ничего особенного.

— Очень интересный, наверное? — спросил он.

— Детектив как детектив, — ответил Андрей Александрович. — Только принадлежал он особенному человеку — Надежде Яковлевне Мандельштам. Слышал о такой женщине?

Ромка покачал головой, а потом утвердительно кивнул.

— Да! Мама наша Мандельштама любит.

— А Надежда Яковлевна была вдовой этого великого поэта — Осипа Эмильевича Мандельштама. Собственно, благодаря Надежде Яковлевне и сохранилось большинство его стихов. Но, будучи тончайшим знатоком поэзии, она любила зарубежные детективы. Конечно, она их не собирала и ими не дорожила, а прочитывала и раздаривала — тогда они дефицитом являлись. Я, к сожалению, у нее в гостях был всего раз, молодым совсем, с другом. Взял с тумбочки эту книгу, машинально перелистал, а она заметила и тут же сказала: «Можете взять. Мне она больше не нужна». Я и взял. До сих пор жалею, что не попросил автограф.

А вот Талмуд, выпущенный в середине девятнадцатого века. Редчайший, дорогостоящий экземпляр, который по-своему толкует Библию. На месте вора я взял бы его, а не Шильдера. Так и не могу понять, почему украден именно двухтомник о Николае Первом.

— Да, задача, — почесав в затылке, сказал Ромка. — Выяснить мотив преступления — значит, раскрыть его.

— Полностью с тобой согласен. Весьма странная кража.

Ромка присел было на стул, но Славка потянул его за руку.

— Ром, пойдем.

— Действительно, нам пора. До свидания, Андрей Александрович. Ир, а ты не забудь, о чем я тебя просил! — крикнул он в глубину квартиры и отцепил Дика от дверной ручки.

Дик так рванул с лестницы, что Ромка кубарем скатился вниз. За ним выбежал Славка. Прежде чем расстаться, Ромка изложил ему план дальнейших действий.

— Завтра к Веньке пойду я. Лешку посылать не будем, пусть отдохнет. От Веньки вернусь домой и буду ждать твоего звонка. Как думаешь, когда к Ирке ее друзья придут? Если после института, то, наверное, не поздно, часа в три-четыре? Короче, ты приходишь к ней тоже, с газетой «Новости плюс» — я тебе ее дал. Постарайся обратить на наше объявление внимание Иркиных гостей и понять, кого из них оно заинтересует. Вижу я, твою Ирку жизнь ничему не научила, по-прежнему всем доверяет. Надо ее образумить.

— А что делать потом?

— Как только заметишь, что кто-то заинтересовался объявлением, тут же звонишь мне. Я подойду, а ты незаметно мне на него укажешь, понял? И еще секи, не уединится ли он с телефоном, и постарайся подслушать. Да узнай заранее, когда они разойдутся, чтобы я успел подойти.