Улей - Дэлия Мор

***

Сдохнуть мне дали. Не знаю, постарался ли сержант или организм нашел скрытые резервы, но я очнулся. Такой же уставший, голодный и замерзший. Словно не закрывал глаза. Зато не в тренировочном зале, а в одной из ячеек жилого помещения. Госпиталя в Улье не было вообще?

— Живой? — спросил долговязый васпа, склонившись надо мной. — На!

Я с трудом сфокусировал взгляд на узкой ладошке. Долговязый протягивал мне белый кубик не то соли, не то сахара.

— Спасибо, — прошептал я, отодрав от неба прилипший язык.

Мне показалось, что васпа смутился, а потом, насупившись, пробормотал:

— Я Дин.

Я давно заметил, что имена васп состояли из одного слога: Грут, Зорг, Фил, Харт, Дин. Значит, трехслоговое имя Да-ри-он покажется слишком непривычным. Тогда я назвал фамилию:

— Лар.

Подарок оказался кусочком сахара. Должен был таять на языке, но без слюны только крошился и царапался кристаллами. Интересно, как Дин умудрился его стащить и пронести мимо проверки? Для меня старался? Тьер, приятно. Я со вчерашнего дня ничего не ел и не пил. Кусочек глюкозы — настоящее спасение.

— Ты странный, — задумчиво проговорил Дин. — Ведешь себя не правильно. Мыло. Зачем забрал?

— Не хотел, чтобы тебя били. Из-за мыла, — ответил я, стараясь перенять отрывистую манеру речи васпов. — Это слишком. Думал, сам спрячу.

— Сержант везде найдет, — усмехнулся Дин. — Даже в заднице.

Смеяться со сломанными ребрами противопоказано, поэтому я молча давился улыбкой. Васпа задумался. Смотрел мимо меня в стену и беззвучно шевелил губами. Или прямо сейчас делал вывод из эпизода с мылом, или обдумывал то, что решил раньше. Он мне нравился. Среди ходячих мертвецов с серыми лицами, рядом с жестокими сержантами он один был живым и настоящим. Его били, как всех, но не сломали. Что-то большое и светлое осталось внутри.

— Ты, — сказал Дин и склонил голову на бок, вспоминая сложное слово, — бла-го-род-ный. Мне нравится. Опасно только. Думай чаще.

Я осторожно выдохнул и улыбнулся:

— Буду чаще. А зачем тебе мыло?

Васпа пожал плечами и опустил глаза. А потом медленно, будто нараспев, произнес:

— Будем стирать форму. По-ка-жу.

Я удивленно заморгал. Васпы форму чем-то особенным стирают? Зачем воровать мыло с кухни? Спросить я не успел. Дин резко встал:

— Рядом. Кто-то есть.

Отменный у него слух. Я ничего не заметил. Васпа отшатнулся к стене и побледнел. У меня сердце трепыхалось и подпрыгивало. Если это Грут, нам конец. Но в дверном проеме ячейке появился Тезон. И прежде, чем сжавшийся в пружину васпа на него набросился, я быстро прошептал:

— Это Тур. Он свой. Мы из одного Улья.

— Забыл чего? — недобро прищурился Дин.

В ответ разведчик показал на меня глазами и тихо спросил:

— Живой?

Я кивнул, а Дин шагнул назад, вытаращив глаза. Словно у нас с Тезоном росли рога и за спиной открывались исполинские крылья. Я в первый раз видел, чтобы бойцам в подразделениях запрещали дружить. Даже разговаривать друг с другом. Этот нонсенс заслуживал отдельного упоминания в рапорте. Так же, как реакция Дина:

— Оборзели, пе-ри-фе-рия. Дружбу водите?

— Нет, — мотнул головой разведчик.

Я видел, как он напрягся. Знал уже о местных запретах.

— Зачем пришел тогда?

— Присматриваю за ним, — осторожно ответил Тезон. — Дурной.

— Есть мальца, — усмехнулся васпа. — Так себе у вас сержанты. В головном крепче бьют. И толку больше.

Последние слова он произнес с гордостью и высоко задрал подбородок. Потом снова прислушался и юркнул в коридор, оставив нас с Тезоном.

— Как нашел меня? — спросил я разведчика.

— За твоим знакомым проследил. С дисциплиной тут строго. Я лег в ячейку неподалеку. Смотрю — метнулась тень. Удивился, пошел за ним. Что это было с мылом? Я, по-моему, четко и конкретно приказал тебе не лезть туда, куда не просят.

— Сымпровизировал, — ответил я, не вдаваясь в подробности. Время дорого. — Уходить нужно, Тезон. Я не ною и не жалуюсь, но мертвые мы вообще ничего не расскажем.

— Это головной Улей, — твердо сказал разведчик. — Ты хоть представляешь, какая это удача? Я не уйду, пока не увижу Королеву.

Проклятый карьерист. Со злости я сжал челюсти так, что зубы скрипнули.

— Терпи, Дарион. Завтра легче будет

— Лар, — кисло улыбнулся я. — Зови меня Лар. Как васпу.

Тезон кивнул и тоже ушел.

Неофитов в Улье будили точно такой же командой, как кадетов в Училище. Я услышал «подъем», и тело против воли дернулось встать. Безусловный рефлекс, привитый инструкторами. Если замешкаться, то можно получить ведро холодной воды на голову. Но я не дома. И встать не получилось. Я зашипел от боли, открыл глаза и увидел Грута.

Господин тренер лично пришел, чтобы разбудить меня. Раньше срока. Я не слышал возни одевающихся васп и грохота сапог. Тьер, почетно.

— Почему не разделся? «Отбой» не слышал?

Конечно, нет. Но Груту мой ответ был не нужен.

— Рукав закатай, — приказал васпа, открывая маленький ящик с медицинскими инструментами. — Встань сначала! Кусок дерьма.

В том, чтобы сначала покалечить, а потом тренировать, ожидая выполнения нормативов, было какое-то особое извращение. Но я не замечал удовольствия на лице сержанта, когда вставал, с трудом заставляя измученное тело повиноваться. Васпа смотрел сквозь меня в пустоту. Холодно и отстраненно.

Кровь сержант брал молча. Не обработав место прокола, не наложив повязку с антисептиком на руку после. И он еще оскорблялся на подозрения в антисанитарии и возможности заражения крови?

— Посмотрим. Что с тобой не так. Слизняк, — пробормотал под нос Грут, убирая пробирку в ящичек, а потом добавил уже четко и громко: — Команда «подъем» уже была. Бегом!

Утро началось, да. Я уже запомнил расположение тренировочного зала, душевой и только в столовую пришлось идти, увязавшись вслед за Дином. Долговязый старательно избегал встречаться со мной взглядом. Один раз коротко кивнул и все. Хорошо, не будем торопиться.

В столовой ради экономии пространства плотными рядами стояли длинные столы почти от стены до стены. Так что рассевшиеся неофиты не только толкались локтями, но и, отклонившись назад, могли стукнуться затылком с соседом за другим столом.

Предвкушая завтрак, я был согласен на что угодно: разваренное в кашу пшено, овощи на пару и даже пересушенные галеты. Не в моем положении зверски голодного цзы’дарийца морщить нос за столом. Но содержимое тарелки повергло меня в ужас. Белесая, тягучая, переслащенная баланда. Что? Из всех припасов остался один сахар?