Я, ангел - Константин Аврилов

Ангел-кадет уяснил ошибку. Они никуда не делись, были повсюду, шли рядом с женщинами или навстречу. Но Тиль видел картонные куклы, плоские, безликие фигурки, не отличишь от теней. Не разобрать ни лица, ни фигуры. И только догадывался, что серое и бесформенное рядом с красоткой – это мужчина.

Улица женщин тонула в тенях мужчин.

Такой мир ему нравился.

В этом дивном, новом мире Толик станет безраздельным владыкой. Ему удивительно повезло. Никто другой не заслуживает больше стать ангелом женщин и... Пока он еще не знал, что именно предстоит. Какие-то штрафные искупать. Но это все ерунда. Если дело касается женщин, наверняка справится. И не просто, а на отлично. Развернется во всей красе. Такие перспективы открываются.

Наверное, глубоко в душе Толик мечтал оказаться там, где он – единственный, где все тела будут для него. А он будет для каждой. Мечта близилась к воплощению. Тиль будет самым чутким и нежным ангелом, подарит заботу и опеку, окружит лаской и пониманием. Впереди непочатый край работы.

Дело близилось к эрекции, но ангелу незачем беспокоиться.

Наслаждаясь восхитительным зрелищем, ангел-кадет слал улыбки особо симпатичным и даже воздушные поцелуи сдувал с ладони. Но их не оценили. Его с Мусиком обходили стороной. Словно перед ними – невидимый экран. Даже прядь кудрей не коснулась.

Несомненно, каждая благоухала ароматом духов и нежной кожи, но Тиль не поймал ничего, как будто нос заложили картоном. Эта мелочь не подпортила эйфорию, и без запахов переполнили впечатления и соблазнительные загадки.

Особенно занимали смутные, расплывчатые пятна, словно затертые рисунки на стекле, которые пребывали над каждым правым плечиком. Было в них что-то важное и полезное для ангела, что пока еще скрыто недоступностью. Размытые картинки манили и волновали сильнее роскошных бюстов и поп. Тиль пробовал вглядываться, даже сощурился, ловя резкость, но странные облачка не захотели стать более четкими. Миражи плыли над плечиками хозяек, дразня секретом.

Он так загляделся, что прозевал, когда из-за сладких фигурок выплыла черная туча накачанного тела, перетянутого блестящим смокингом. Мужик с фигурой стриптизера и лицом дальнобойщика, нагло ухмыляясь, пер на него, проходя сквозь прохожих. Наконец, с невозмутимым видом заслонил улицу и обдал взглядом сверху вниз:

– Рот закрой, ворона влетит.

– А? – только и смог Тиль.

– Что, новичок, поражен зрелищем? Слюнки текут и лапы чешутся. Кажется, все твое и для тебя, только руки протяни. Понимаю, пацан. Все через это проходят. Учти, восторга хватит ненадолго.

– Я оптимист по жизни. Даже после смерти.

– О, пацан, молодец! Не буду портить тебе удовольствия. Можно вопрос?

Тиль не возразил.

– Какие надо иметь таланты, чтобы довести своего ангела до ручки?

– Это не я.

– Ну, герой! Ну, уникум! Ну, красавчик.

– Вы ошиблись.

– Так держать! Приятных открытий желать не могу, а остальное и так будет.

Красавец телом и галоша лицом, сделав ручкой, поспешил за хорошенькой спинкой, на которую ниспадала блондинистая копна волос.

Как мог забыться. Ну, конечно. Здесь ангелы кругом. Их женщины принадлежат им. Сказка лопнула: восхитительные создания не одиноки. Рядом – есть. Открылось главное: среди женских тел пребывают другие. Идеальные тела следовали за избранницами. Похожие, в одинаковых смокингах и разных лицах, сновали по обеим сторонам улицы и даже на крышах машин. Целый мир.

Толпа на Тверской загустела, но незначительно. Ангелов было много, но как-то не слишком. Даже не вровень. Если честно: удивительно скупо. Незримых спутников явно не хватало. Женщин-то значительно больше! Навскидку черный смокинг приходился на три или даже четыре дамы. Ангел следовал лишь за каждой четвертой юбкой, а то и реже. От чего это зависело, Тиль не смог угадать. Логики не было. Ни возраст, ни модность кофточки, ни номер груди не гарантировали наличие ангела. Невидимые герои распределялись по какой-то неведомой причине. С тенями мужчин дело обстояло и вовсе скверно: ни единой девицы-ангела, ни соблазнительной юбчонки или кружевного выреза не вилось над несчастными. Быть этого не могло, гармония вселенной не допускает пустоты, а потому Тиль решил, что видеть ангелов в женском ему пока не положено.

Выяснилась и другая странность: его коллеги не обременялись службой. Ангелы вальяжно прогуливались за овечками, перекидывались шуточками, зевали и небрежно озирались по сторонам. Заботливой прыти нет и в помине. Никто не нашептывал на ушко оберегающее словцо, не поддерживал под ручку, не бросался заслонять от опасностей, не горел желанием защищать или направлять на путь истинный. Какая-то полоумная сиганула через улицу посреди потока, а ее защитник игриво увиливал от бамперов. Со стороны казалось, что ангелы никак не пеклись о своих овечках. Меньше всего они походили на бодигардов. Скорее – светские бездельники, которым нечем убить время, кроме неспешного променада. Может, это специальные ангелы с Тверской? Наверное, в других местах иначе.

Тиль вертелся на Мусике, стараясь уловить пример ангельского достоинства, с которого можно взять пример. Но, как назло, попадались странные ситуации. У одной развалились пакеты, украсив мостовую покупками, – ангел чесал языком с встречным. Другую толкнула мужская тень, она схватилась за бок, но ангел был занят витриной бутика. Какая-то девчонка плакала по телефону – ее ангел упрямо делал вид, что рассматривает горизонт. В общем, смокинги не очень напрягались. И крыльев что-то не заметно. Ни у кого.

Зато нарисовалась личная проблема: он стал центром внимания.

Интерес к его скромной персоне разгорелся степным пожаром. Один за другим смокинги разглядывали, подмигивали, обменивались словечками, кивочками и мерзко хихикали. Казалось, над Тверской грохочет вопль: «Так вот кому хотел набить морду ангел!» Вмиг став популярным, Толик испытал предательское смущение, не зная, как подобает держаться молодому ангелу: отвечать улыбками, швырнуть камень или скроить постную морду, дескать, ничего не вижу, я тут ни при чем.

Усиленное внимание крепко достало. Толкнув Мусика, он двинулся, куда глаза глядят. Нарочно по-простому, как будто не мог теперь иначе. Но это не спасло. Каждый встречный ангел считал своим долгом выразить удивление, восторг или полное восхищение такой редкой персоной. Хоть автографы не просили.

Устав звездить, спрятался в знакомом кафе.

Столики полнились. Женщины сидели с женщинами или тенями. Все было на месте. Только исчез знакомый дух: молотого кофе вперемешку с въевшимся коктейлем табачных дымов, молочной пенки и разлитых ликеров. Мягкая музыка и полусвет, беганье запаренных официантов, щелчки кассы, звон блюдец и даже чмоки по диванчикам только острее напомнили: знакомое стало иным.

Отставив Мусика в угол, Тиль побрел искать, где бы пристроить тело или то, что от него осталось. Его тихо окликнули.