Плевать на все с гигантской секвойи! - Екатерина Вильмонт

Марина встала, позанималась на тренажере и побежала в душ.Когда она пришла в кухню, Алюша уже кормила завтраком Мишку.

– С добрым утром!

– Привет, мам! Знаешь что, ты мне дай денег!

– Зачем тебе деньги? – рассеянно осведомиласьМарина.

– На театр, мы с классом идем в театр на следующейнеделе! И потом, у меня тоже кончились деньги. Понимаешь, надо было кое-чтокупить…

– Принеси мою сумочку.

Мишка принес. Марина открыла кошелек и удивилась. Онасовершенно точно помнила, что вчера вечером в кошельке было триста долларов итри тысячи рублей. Теперь же там было только двести долларов и сто рублей.

– Ма, ты чего? Я же опаздываю!

– Ах да, да, на вот, сто рублей хватит?

– Думаю, да, спасибо! Все, я побежал!

– Маря, ты чего?

– Понимаешь, у меня тут денег не хватает, я точнопомню, что было триста баксов, а сейчас двести…

– Я не брала!

– Господи, Алюша, а то я не знаю…

– Ой, Маря, ты сумку в прихожей оставляла?

– Как всегда.

– Ясненько, подружка твоя поживилась. Больше некому.

– А Мишка не мог? Знаешь, мальчишки в таком возрасте…

– Маря, ты в своем уме? Сколько пропало?

– Сто баксов и три тысячи. Не так уж мало…

Марина встала и решительно направилась в гостиную, нехватало еще, чтобы эта гнусная баба тут воровала…

Нора спала сладким сном.

– А ну вставай, – тряхнула ее Марина.

– Что? А? Маринхен, guten Morgen!

– Нора, зачем ты взяла деньги?

– Что? Какие деньги?

– Черт с тобой, можешь ими подавиться, но видеть тебя всвоем доме я больше не желаю! И мне абсолютно наплевать, купила ты билет илирешила еще у меня пожить! Я тебя видеть не желаю! Вставай, собирай вещи икатись!

– Маринхен, ну что ты злишься? Мало ли что бывает междуподругами. Ну цапнулись мы вчера ein biβchen[14],подумаешь!

– Ты мне не подруга, я вообще не знаю, за каким чертомты сюда явилась, но терпеть тебя тут я больше не намерена, понимаешь?

Нора неспешно поднялась, накинула халат:

– Значит, гонишь?

– Значит, гоню! И кстати, вещи будешь собирать при мне,а то, боюсь, мне твой визит слишком дорого обойдется.

– Ты что же, меня за воровку считаешь?

– Вот именно!

– Ну ты и сука!

– Какая есть!

– Выйди, я не буду при тебе одеваться!

– Придется. С тебя глаз спускать нельзя!

– Ты еще об этом пожалеешь!

– Не думаю!

– Но поссать хотя бы ты мне позволишь!

– Ради бога!

Нора пулей вылетела из комнаты. Марину всю трясло. Эта тварьеще смеет угрожать!

Из ванной Нора вернулась присмиревшая.

– Маринхен, давай все забудем!

– С какой стати?

– Ну, мы же все-таки цивилизованные люди…

– Ты, может, и цивилизованная, а я нет! Мне ненравится, когда меня держат за полную дуру, вот такая странность!

– Даже кофе не дашь?

– Не дам! На те деньги, что ты у меня слямзила, вполнеприлично можешь позавтракать в ресторане. Еще и на обед останется и на ужин…

– Ничего я не лямзила, просто твой сыночка тебяобокрал, они теперь с малолетства ширяются. Я вчера знаешь сколько малолетнихнаркоманов повидала, пока по вашей сраной Москве гуляла!

Марина потеряла дар речи.

– Да-да, еще помладше твоего есть! Проворонила сынишку,а теперь на меня все валишь! Да я уйду, уйду, не боись! Мне вчера мой Ханнеспозвонил, если хочешь знать, умолял вернуться, обещал златые горы, так что мнетвой стольник – тьфу! Дура ненормальная! У меня завтра самолет в Швейцарию, нафиг мне эта Сибирь… Если уж в Москве все так… то в Сибири еще хуже, так что…

Марина была уже не в силах реагировать на ее слова. Она всятряслась от ужаса. Вдруг эта мерзкая баба права и Мишка стал наркоманом, а она,занятая делами, упустила его? А Алюша просто по темноте своей ничего незаметила?

– Ну вот и все. Я готова! Вызови мне такси!

– Выйдешь, сразу поймаешь!

– Ну что ж, спасибо за приют, за ласку, Маринхен! Желаютебе очень сильно пожалеть о том, как ты со мной обошлась! Пусть у тебя всебудет хуже некуда! Tschüs![15]

И она ушла, хлопнув на прощание дверью.

– Маря, ну слава богу! Ой, что это ты такая? Что онатебе сказала?

– Аля, я даже говорить не хочу!

– Скажи, тебе легче будет! Я тут слыхала, как она напрощание вопила, ты из-за этого расстроилась?

– Да нет, что ты… Она сказала, что деньги Мишка украл.

– Ну конечно, раньше никогда копеечки не брал, а какэта курва приехала, сразу и украл, причем у родной матери…

– Она сказала, что он малолетний наркоман… Алюша, авдруг правда, а?

Алюша позеленела.

– Маря, ты чего, совсем с глузду съехала? Наш Мишканаркоман? Да если б я слышала, своими бы руками пасть ее поганую порвала, и каку нее язык-то повернулся! Мишка наркоман! Да мы с ним на той неделедиспансеризацию проходили, думаешь, доктора бы это проворонили? Если хочешьзнать, в полуклинике одна женщина в такой истерике билась – у ней сынишку какраз наркоманом признали…

– Вот видишь!

– Ты чего, оглохла? Я ж говорю, Мишка наш здоровенький,и вообще, золото чистое, а ты этой падле веришь? Да она просто хотела тебяотключить, вот под дых и ударила, знала, гадина, чем тебя до печенок пронять…Ты что, не видишь, какие у Мишки глазки ясные, разве ж у наркоманов такие бывают?

– Ох, Алюша, она и вправду меня до печенок достала… Вотгадина. – Марина разрыдалась.

– Ну ничего умнее не придумала? Но ты поплачь, легчебудет.

Марина долго еще рыдала на груди у Алюши, а та гладила ее поголове, приговаривая:

– Маря, Маря, ты не думай такие глупости, неужели яМишку не уберегу? Он же не только твоя кровиночка, но и моя тоже, я ж его спеленок ращу. У меня дороже Мишки никого нет в жизни, даже ты на втором месте,а ведь это не Мишка меня пригрел, а ты. Ну, Маря, все, хватит плакать, а тобудешь такое чупирадло, когда на встречу свою пойдешь! Нос красный, глазакрасные, они глянут и скажут: она, наверное, пьяница. А не то встретишь тамсвоего суженого, а он тебя и не узнает. Глянет и подумает: она же простопугало…