Бунтарка - Дженнифер Матье

– Вив, садись здесь!

Один раз я замечаю, как Клодия закатывает на это глаза, но делает это почти незаметно. Искренняя энергичная Люси легко входит в нашу компанию. А я стараюсь сидеть рядом с Клодией не реже, чем с Люси.

Как Люси присоединилась к нашим обедам, так и республиканец Джон присоединился к жизни мамы, нравится мне это или нет. Однажды вечером, спустя несколько недель после того, как она поехала с ним на игру «Пиратов», у них появляются планы на ужин, и мама предупреждает меня, что он придет официально со мной познакомиться. «Он милый, Вивви, я думаю, он тебе понравится!» Мама в своей комнате прихорашивается, когда звенит дверной звонок, поэтому открывать приходится мне. Он одет в какую-то дурацкую рубашку, застегнутую на все пуговицы, и брюки цвета хаки. По крайней мере, его растрепанная рыжая борода приведена в порядок.

– Привет, Вив, – говорит он, улыбаясь слишком широко.

– Привет, – отвечаю я. Я тоже улыбаюсь в ответ из вежливости и веду его на кухню. Мама кричит из своей комнаты: «Секунду!». На кухне Джон изучает холодильник и посудомоечную машину, словно это самые интересные приборы, которые он когда-либо видел. Я облокачиваюсь на кухонный столик, на моем лице нейтральное выражение. Возможно, будет вежливо предложить ему стакан воды. Но я уже улыбнулась ему, так что, думаю, и так сойдет.

– Ну как школа, Вив? – спрашивает Джон, наконец нарушая неуютную тишину.

– О, – говорю я, натягивая еще одну улыбку, – знаете, как обычно.

– Да, – говорит он, скрещивает руки на груди и сразу же опускает их. – Могу представить.

Что Джон может знать о моей школе? Он вырос в Клейтоне, а не в Ист Рокпорте, но если он из тех врачей, которые мечтают работать с футбольными командами, бьюсь об заклад, его жизнь в старшей школе совсем не была похожа на мою. Скорее всего, он был президентом «Юных консерваторов» или сидел за столом спортсменов.

И тут заходит моя мама. На ней красивое зеленое платье и сандалии. Это не обычный ужин.

– Привет! – говорит она, ее глаза сияют. Джон улыбается ей в ответ, а мне жаль, что я не могу исчезнуть.

– Привет! – говорит он. Потом вытаскивает книжку в мягкой обложке из кармана брюк. – Пока не забыл, вот роман Фолкнера, о котором я тебе рассказывал. Если ты правда хотела почитать его. – Думаю, он хочет поразить ее своим интеллектом, но мама просто благодарит его тем самым звонким голосом.

– Посмотрим, сможет ли это изменить мое мнение о его книгах.

– Обещаю, тебе понравится, – говорит Джон. Почему он пытается заставить маму полюбить автора, когда она уже сказала ему, что тот ей не нравится?

После нескольких «пока» и быстрых поцелуев в щеку от мамы я закрываю за ними дверь, отправляюсь в свою норку и устраиваюсь на диване. Когда дом пустой, кажется, что мама на работе. Но это не так, поэтому я чувствую себя еще более одинокой, чем обычно. Я смотрю телевизор, но когда натыкаюсь на сцены поцелуев, переключаю канал. Наконец, я сдаюсь и иду в постель. Позже ночью я слышу, как мама возвращается домой, и лишь глубже зарываюсь в одеяло, хотя все еще не сплю.

Свидание с Джоном все еще сидит у меня в голове в понедельник утром. Сердечки и звезды первого выпуска «Мокси» уже давно стерлись с рук девушек, которые их нарисовали. Здорово, что эти рисунки помогли мне познакомиться с Люси и поговорить с Кирой, как в старые добрые времена. Но в остальном ничего не изменилось. Митчелл и его дружки все еще отвратительны, футбольная команда заправляет всем (хотя их рекорд всего-то 3–2). Вчера, пока мама была на работе, я провела вечер за поисками идей в коробке «МОЯ ВПУСТУЮ ПОТРАЧЕННАЯ ЮНОСТЬ», но в этот раз все зины и флаеры в мои руках казались чем-то, чего я не могла коснуться.

Это артефакты другого времени, а я девушка сегодняшнего дня. Я в Ист Рокпорте, Техасе, и мне лучше принять это.

Я уныло бреду к главному зданию, когда слышу, как кто-то со мной здоровается. Мужским голосом. Я поднимаю взгляд и вижу его.

Он стоит в дверях школы, как какой-нибудь современный Джеймс Дин с телефоном в руке вместо сигареты.

Звездно-Сердечный Новый Мальчик Сет Акоста.

– Ох, – говорю я, слегка подпрыгнув. – Привет! – Все другие ученики, толпящиеся на главной аллее Ист Рокпорт Хай, растворяются в воздухе. Я не слышу и не вижу их.

Брови Сета поднимаются вверх:

– Извини, не хотел тебя испугать.

О, ты меня не испугал. Просто лишил дара речи. Подожди лет пять, и все должно пройти.

– Все нормально, – выдавливаю я.

– Это хорошо.

ТИШИНА. Неловкая тишина. Пожалуйста, боже, пусть у меня не появятся те безумные красные пятна на груди и шее, как случается всегда, когда я нервничаю. Я бросаю взгляд вниз, чтобы проверить.

Моя грудь выглядит словно урожай на клубничной ферме.

Черт.

– У нас же сейчас урок английского? – спрашивает Сет. Он переступает с ноги на ногу и как будто бы не замечает мои красные пятна. Может, он слишком классный, чтобы показать это.

– Да. Думаю, да, – говорю я, разыгрывая неуверенность.

– Ты не помнишь, какое было последнее домашнее задание? – Сет начинает рыться в своих папках и тетрадях и наконец достает тонкий зеленый дневник. Его действия настолько заурядны и обычны, что я немного расслабляюсь. Немного.

– Ух, он задал грамматические упражнения на страницах 250–251, материал по прилагательным, – вспоминаю я, прежде чем начинаю беспокоиться, делает ли меня способность запоминать домашнее задание полной чудачкой.

– Да, все верно, – говорит Сет, закрывая дневник и засовывая его обратно в рюкзак. Тогда я замечаю наклейку Runaways на углу одной из папок, выглядывающих из рюкзака.

– Тебе нравятся Runaways? – спрашиваю я. – Они такие крутые.

Брови Сета снова ползут вверх, он смотрит вниз и замечает наклейку.

– А, да. Мама приклеила ее. Они неплохи.

– Так твоей маме они нравятся? – допытываюсь я. Чувствую, как расцветает клубничное поле. Наверное, Сета очень впечатлит то, что мне нравится та же музыка, что и его маме.

– Да, – говорит Сет и слегка улыбается. – Она включала их, когда я был ребенком, еще в Остине. То есть постоянно.

Слушая Сета, я практически могу представить, как пересказываю этот разговор Клодии, отмечая, как гениально я поддерживаю беседу.

Например: моей маме тоже нравятся Runaways, и я часто слушала их в детстве. Или: почему ты переехал из Остина? Или: а какую еще музыку ты слушаешь? Или: эй, давай встречаться?

Ладно, последнее лишнее. Но все остальные варианты подошли бы.

Вместо этого я говорю:

– Классно. Ну, увидимся позже.

Классно

Ну

Увидимся