Незабываемая ночь - София Джеймс

Шейборн кивнул, но по лицу было видно, что ее манипуляции принесли немало страданий, и ему нужен отдых.

– Если я умру…

Селеста не дала ему закончить.

– Не умрешь.

Уголки его рта на мгновение приподнялись, а потом он уснул, перевернувшись на бок и сложив руки под щекой.

Ей очень хотелось лечь рядом, ощутить тепло его тела, которое станет проникать в нее волнами, но вместо этого она прошла к окну и устроилась на банкетке. Ночь была ни холодной, ни теплой, и Селеста была рада молчаливой компании Шейборна.

Сейчас она понимала отца лучше, чем когда-либо. Было время, когда родители значили для нее все в жизни, потом она узнала правду, к тому же при самых ужасных обстоятельствах.

У Шейборна своя трагедия. Он похоронил жену Анну, красивую, добрую и милую.

Уже в полусне, она представляла, как танцует на балу в Лондоне с красавцем майором и весело смеется.

Утром начался сильный дождь. Селеста не только слышала, как струи бьются в стекло, но и ощущала в воздухе запахи, говорившие об изменении погоды.

Шейборн проснулся. Он сидел на балконе, прислонившись к стене, и курил. Интересно, как давно он там? Селеста не слышала ни звука, сон ее был неожиданно глубоким после испытаний последних дней. Хочется верить, он не наблюдал за ней.

– Тебе лучше?

– Намного. – Он улыбнулся. Зубы казались особенно белыми в свете пасмурного дня – тучи скрыли все предрассветные краски. – Дождь нам на руку. Просто удивительно, как быстро непогода может остановить людей, даже рьяно болеющих за свою страну. Так было в Испании, начинало лить – и армия замирала.

– Мне кажется, ты просто скромничаешь, майор. Для любой стороны будет огромной удачей взять такого агента, как ты, и дождь их не остановит. Женщина, которая вчера передала мне лекарства, сказала, что отдан приказ брать тебя живым и доставить для допроса. Нового допроса.

– А тебя?

Она дернула плечом и отвернулась. Внезапно стало зябко, будто повеяло кладбищенским холодом.

– Я заменима, как и большинство. Приказом велено стрелять на месте, но я легко не сдамся.

– Значит, надо сделать так, чтобы нас невозможно было узнать.

– Если я пойду с тобой…

– Пойдешь.

Она улыбнулась, такая уверенность ей нравилась. Передать, пусть на время, заботу о собственной безопасности было приятно, хотя и пугающе непривычно.

– Ты говорила вчера той женщине, где прячешься?

– Нет.

– Хорошо. Даже с друзьями нельзя терять бдительность.

– Ты поступал так же?

– Все годы. Высококлассный агент должен думать об общем деле, о стране, а не о личном.

Он смотрел прямо ей в глаза. Совсем некстати она ощутила внезапный прилив желания, внутри ее что-то шевельнулось, и все сразу стало иным. Сегодня в глазах Шейборна не было золотого блеска, они стали янтарными, цвет будто отвлекал от чего-то более важного, того, чем он не готов был делиться.

Душа его была изранена, как и ее; в его глазах она видела отблеск внутреннего огня той боли.

Перед ней совсем другой человек, лишь отдаленно похожий на прежнего Саммера. В них обоих уже не было невинности, свойственной юности. Селеста отвернулась. Говорили, Шейборн умеет читать людей по лицам, словно открытую книгу, а ей совсем не хотелось, чтобы он узнал больше, чем она рассказала.

Пожалуй, ей следовало немедленно встать и уйти. Саммеру намного лучше, видимо, воспаление удалось снять. Она не стала осматривать его рану намеренно, это наводило на мысли, которые были в данный момент неуместны. Легкость в общении, как у старых знакомых, была приятна, но и опасна одновременно. Опасно заходить за черту. Она едва пришла в себя после их первой встречи. За все прошедшие годы они не виделись ни разу, однако Селеста следила за его успехами и передвижениями. Шейборн был храбрецом, настоящим героем, о нем ходили легенды по всей Европе.

Лучший человек в разведке Уэлсли, обладающий невероятными талантами, он мог выбраться из любой западни, измениться до неузнаваемости, провести любого, даже партизаны в Испании оказывали ему помощь, он пробирался по Европе под самым носом противоборствующих войск, минуя разграбленные солдатами города.

Мастер маскировки, превзошедший хамелеона. Рядом с человеком, ставшим легендой, нельзя расслабляться ни на минуту.

Селеста достала из сумки маленький пистолет. Таких у нее два. Если у Шейборна и было оружие, на встрече с Гаем Бернаром оно конфисковано.

– Это тебе. Здесь еще порошки и запас патронов.

Он посмотрел на протянутый ему кожаный мешочек, но не взял его.

– Я стараюсь не иметь при себе оружия, но в любом случае спасибо за заботу.

Шокирующее признание. Что же он использует вместо пули? Острый ум?

– Вот и еще одно различие между нами, майор.

Он нахмурился.

– Чужая кровь на руках отвратительно пахнет. Есть грань, за которой пропасть, даже самому непонятливому это ясно.

Он взял ее ладонь и принялся выводить какие-то знаки – от этого на сердце стало легче, исчезли тяготившие ее чувства, в том числе гнев. Через его руки в нее словно вливалось тепло. Тишина и умиротворение способствовали зарождению чего-то нового внутри, похожего на страсть.

– Напиши лучше добрую сказку о том, что было и прошло, – наконец произнес он.

– В сказках истины преподносятся особенным способом. Спящая красавица. Отравленное яблочко. Мать с неустойчивой психикой, которая любит одну дочь больше другой.

Последняя фраза вырвалась откуда-то из глубины сердца, подталкиваемая злостью и обидами. Никогда и никому Селеста не рассказывала об этой своей беде.

– Это не твои проблемы, а Мэри Элизабет. Следуя твоей логике, я должен винить себя в смерти моей мамы. У нее была болезнь, похожая на ту, от которой я пытаюсь сейчас оправиться, но ее она убила.

Селеста совсем забыла историю двух маленьких детей, мать которых – виконтесса – скончалась от скоротечной лихорадки. Ей стало неловко, стыд охладил горящее от ненависти сердце. Саммер всегда был мудрым, даже в юности, это первое, что ее в нем привлекало, возможно, потому, что в семье Фурнье никто не был наделен этим качеством.

Селеста задумалась. И сейчас, в предрассветном мороке, всего в шаге от смертельной опасности это не казалось ей странным. Солнце еще не взошло, но было ясно, что день станет жарким и тревожным. Их ищут дюжины агентов, ни в одном направлении им не удастся скрыться незамеченными.

«Если Саммера не станет, с ним умрет последняя частичка хорошего в моей душе».

Зрачки его глаз стали золотистыми с бронзовой каймой. Интересно, что видела в них его красивая и добрая жена Анна, которая смотрела в них тысячу дней? Наверняка любовь. И силу, храбрость, ум. Этот почти идеальный мужчина, конечно, не мог оставить ее равнодушной.