Вторая половина Королевы - Татьяна Веденская

– Не нравится начальница? Так уволься, чего ты сидишь-то?! – воскликнула сестра, прикладывая к разгоряченной щеке кувшин с холодным компотом, который ей наварила наша мама. Ах да, забыла сказать, в третьем триместре беременности моя сестра неожиданно обрела способность решать любые вопросы быстро и кардинально. Муж не разговаривает после полового акта? Немедленно бросить. Не разрешил поехать в Турцию? Развод. Дети шалят? В детскую комнату милиции. Работа? О, даже не начинайте.

– Ты понимаешь, не могу я уволиться, – сказала я со всей осторожностью человека, находящегося в клетке с голодным тигром. – Во-первых, мне нравится моя работа. Я там уже десять лет и надеюсь продолжать в том же духе. Во-вторых, они мне платят деньги, а их я тоже люблю. И в-третьих, я бы не сказала, что мне так уж НЕ нравится моя начальница. Страшно сказать, но местами она даже похожа на живого человека, причем очень красивого. Я бы на нее смотрела и смотрела. Да с нее картины писать надо.

– Думаю, ее просто достали люди, которые хотят с нее картины писать, – хмыкнула моя сестра.

– Вот тут ты права, как ни горько мне это признавать. Ты не поверишь, но иногда мне даже кажется, что она, страшно сказать, несчастлива. Никогда бы не подумала, что у такой красивой женщины могут быть какие-то тараканы в голове, но у нее они, кажется, есть.

– Конечно, есть. Тараканы в голове обратно перпендикулярны внешности и прямо пропорциональны успеху, – выпалила сестра, отпивая компот прямо из кувшина. От греха подальше я не стала анализировать это математически сомнительное утверждение.

– Тараканов у нее не меньше, чем у меня. А это удивительно, потому что ты знаешь, Лиза, какие у меня тараканы.

– Твоих тараканов можно на соревнования посылать, они там всех победят, – согласилась сестра. – Но ведь ее компьютер включился ночью? Это же реально? Это – не тараканы, да? У твоего драгоценного Апреля тараканов быть не может.

– Ну и что! Подумаешь, включился! – возмутилась я. Лизавета вдруг задышала громче, и я на секунду вжалась в подоконник. Каждый раз, когда она начинала дышать так, что это было слышно еще от лифта, я боялась, что она начнет рожать. Я молилась всем богам, чтобы Лизавета начала рожать в момент, когда меня не будет рядом. Да, малодушно. К тому же до родов ей оставалось не меньше месяца. Но как огня я боялась оказаться в такой тупиковой ситуации, как рожающая сестра на моих руках. Но нет, вроде пронесло.

– Дай мне сырок, – скомандовала она, и я тут же спрыгнула с подоконника и послушно, как хорошо выдрессированная обезьянка из цирка, побежала выполнять поручение.

– Ну, включился он, и что? Вирус, не вирус, переустанови операционку и спи спокойно. А она ведь хочет все знать. Причем не затем, чтобы с этим справиться, а затем, чтобы использовать это в своих целях. Что непонятно, ведь они, мужчины, должны были Черную Королеву на руках носить всю ее жизнь. Казалось бы, радуйся и будь счастлива. Но моя Королева не хочет быть счастлива, она хочет…

– Да, чего она хочет? – заинтересовалась Лизавета.

– Чего хочет Королева?! – усмехнулась я. – Если бы я знала на самом деле. Тайна за семью печатями. Мы тут с Машкой провели целое расследование. До нас она руководила отделом технических решений в одной крайне известной в узких кругах русско-итальянской фирме, работала несколько лет в Турине. Она сама мне говорила, что больше всего ей нравится именно там, в Пьемонте. Так нет, она увольняется оттуда, приезжает к нам в Москву и устраивается в «Муравейник», хотя в ее случае это фактически шаг вниз и назад. Я узнала, что даже в нашу контору ее пригласил некто Кирилл Берг, эдакий русский Стив Джобс, один из наших учредителей, член совета директоров нашего «Муравейника», человек, лично знакомый с действующими членами правительства, идейный руководитель программы обновления нашего оборудования на севере, в Печерском море, в районе Сахалина, в Арктике, которая должна была вывести всех нас на новый, еще более сияющий уровень благосостояния.

– Короче, молод, красив, богат? – кивнула сестрица.

– Молод – да, насчет красив – не уверена. Вообще скорее да, чем нет. Такой странный товарищ, большие голубые глаза, большие губы, высокий, опять же. Скорее приятный. – Я повторила фразу, ранее брошенную Королевой в адрес моего Апреля. – Но не в моем вкусе.

– Ах да, я и забыла, что у тебя теперь стандарты высокие, как труба мусоросжигающего завода. Ты же всех измеряешь по своему Малдеру Вячеславовичу.

– Ну да, – пожала плечами я. – Давай-ка я тебе его покажу.

– Кого? Малдера? Я его сто раз видела, твоего принца на вишневом «Опеле».

– Да не Малдера, Кирилла этого, Берга, – и я потянулась в карман за телефоном. Через минуту мы обе рассматривали странное, крупное лицо молодого мужчины. На вид ему было не больше тридцати и реально – двадцать восемь. У него были темные густые волосы средней длины, довольно небрежная стрижка для человека, который занимается бизнесом, но она ему шла и, вполне возможно, явилась результатом долгих экспериментов со стилистом или кем-то еще в этом роде. На немногочисленных интернет-фотографиях, в основном с конференций и выставок, посвященных социальной ответственности бизнеса энергоресурсов, Кирилл Берг представал перед нами в самых разных образах. Роскошные костюмы, темные водолазки, белые рубашки с расстегнутым воротом, разные стрижки, волосы разной длины. Кирилл Берг хотел выглядеть хорошо и занимался этим вопросом. И, надо признать, добился определенных результатов. Его выразительные голубые глаза были правильно подчеркнуты, его крупные черты были скрыты и компенсированы. И он действительно вовсе не был некрасивым. Скорее наоборот.

– Н-да, – пробормотала моя сестрица. – Действительно, такой вполне мог бы оказаться маньяком.

– Считаешь? И ведь невозможно точно сказать почему!

– Он – как этот актер из «отбросов», он еще жуткого Рамзи играл в «Игре престолов». Вроде тоже симпатичный парень, и тоже глаза голубые, а вот прямо жуть продирает, когда на него глядишь. Главное дело, вполне вероятно, что он вообще замечательный человек. Может, он кошек бездомных кормит и старушек через дорогу переводит без остановки, но все равно хочется как-то с ним в темном переулке не сталкиваться.

– Вот такие мужчины в нее влюблены, в мою Королеву, – резюмировала я. – И она приняла его приглашение, уехала из Италии к нам.

– Это все любовь, – уверенно заявила сестра, заглатывая сырок. Я фыркнула и покачала головой.

– Любовь? У тебя что, вообще нет других ответов в жизни. Любовь правит миром? А как же деньги? Власть? Амбиции? Между прочим, она была блондинкой. Ее теперь вообще не узнать. Я вот подумала, а может быть, она от кого-нибудь прячется?

– А что, это вариант, – оживилась моя сестра, разговаривая с набитым сырком ртом. Я с трудом разбирала ее слова, но попросить ее повторить – рисковать получить кувшином по голове. – Может быть, она вообще под следствием.

– Не думаю я, что она под следствием.

– Да что ты знаешь о людях! – возмутилась моя сестра, недовольная тем, что я с ней спорю. Я благоразумно замолчала. Все психологи, особенно все те психологи, что изучают эту «науку» по статьям блогеров из Интернета, абсолютно уверены в собственном глубоком и безошибочном знании человеческой природы во всех и любых ее проявлениях. Волнующий, беспокойный тезис о том, что они могут чего-то не знать или, не дай бог, в чем-то ошибаться, редко волнует их безупречное море уверенности в себе. У них там всегда штиль. Да, возможно, у таких психологов самих не все безупречно. Возможно, они несколько лет потратили, чтобы заполучить в свои сети мужчину по имени Сережа, от которого толку – ноль, а иногда даже много вреда. Но он – Большая Любовь, он – отец, он – теперь еще и официальный муж. И пусть Сережа снова неизвестно где. Моя сестра уверена, что из нас двоих именно я совершенно не умею разбираться в людях.