Психология в кино - Татьяна Салахиева-Талал

Смена эпох объясняется в том числе тем, что дети, рожденные в нарциссическом обществе и воспитанные на его ценностях, несут нарциссический вектор в следующую эпоху, воспитывая собственных детей. Дети нарциссической эпохи под влиянием ценностей своих родителей обретают собственные психопатологии и создают свое кино.

1970–1990-е гг. Умберто Галимберти (Galimberti, 1999) назвал «технологическим обществом». Это период нового витка научно-технической революции и экономического бума, время машин и технологий. Возвышение машины до уровня божества дает западному человеку иллюзию всемогущества и контроля над эмоциями.

В таком обществе эмоции не важны, чувства заблокированы, производительность – превыше всего. Жертвой этих ценностей становятся семейные привязанности и отношения, если они плохо влияют на эффективность труда. Человек большую часть своего времени проводит вне семьи, почти целиком посвящая жизнь работе.

В семье же дети предоставлены сами себе, они растут и воспитываются самостоятельно. Родители для них – обожествленные профессионалы, нарциссические машины, идеал успеха и работоспособности. При этом интимности и близости между членами семьи нет.

Родители транслируют детям необходимость быть успешными и не поддерживают их право на ошибки на пути взросления. У ребенка, рожденного и воспитываемого в нарциссическую эпоху, возникает расщепление: с одной стороны, он должен достичь непомерной планки идеала, божества, чтобы быть ближе к родителю, с другой – он не получил достаточной поддержки своих потребностей и желаний на пути поиска того, кем бы он хотел стать.

Такие дети выросли с иллюзией своей исключительности, с одной стороны, и с ощущением себя самозванцами – с другой. Это расщепление рождает спутанность, неясные границы, амбивалентность, неспособность сепарироваться, чтобы найти себя (Spagnuolo Lobb, 2013). Это поколение уже не знает, каковы его ценности. В нарциссическом обществе было намного больше ясности и четких границ – главной ценностью было пройти собственный, индивидуальный путь самореализации.

Маргерита Спаниоло Лобб в своей статье «Пограничный опыт: рана границы»[12] пишет:

Нарциссические родители так увлекались самореализацией, что не уделяли внимания формированию привязанности к детям, отчего те выросли в атмосфере одиночества с неудовлетворенной потребностью в близости. Они были лишены отношений, в которых возможна интеграция эмоций.

Это поколение, обуреваемое амбивалентными, противоречивыми чувствами, но не обладающее опытом контейнирования[14] этих чувств в отношениях. Гнев, ярость, которые не находят выхода, одиночество, стремление к близости и невозможность выдерживать близость – все это симптомы пограничного опыта. Нужда пограничного общества – найти себя в отношениях, где возможна интеграция эмоций.

Тоска по близости, стремление к естественному слиянию, которым человек не напитался в детстве, и неспособность выстраивать отношения приводят к всплеску разных видов зависимости от психоактивных веществ. Наркотик позволяет забыться, раствориться, слиться с миром, а группа наркоманов становится своеобразным суррогатом семьи и дарит мощное чувство принадлежности.

Отвечая на общественную потребность, основные направления психотерапии того времени фокусировались на эмоциях и выстраивании отношений между психотерапевтом и клиентом. Именно в этот период начинает развиваться групповая психотерапия как метод, позволяющий обеспечивать потребность в принадлежности к чему-то большему.

В кино начиная с 1970-х на первый план выходят бесцельные, деструктивные, потерянные, саморазрушительные характеры. Эта тенденция начинается с «Бонни и Клайда», и ее активно подхватывает Новый Голливуд: «Таксист», «Пролетая над гнездом кукушки», «Разговор», «Заводной апельсин», «Телесеть» и др. Герой того времени обуреваем яростью, которая, не находя успокоения, разрушает его самого и окружающий мир.

Очень показательным, выражающим всю суть психологических проблем пограничного общества, стал культовый фильм Денни Бойла «На игле» (1995). Напуганные и растерянные перед вызовами этого мира, не готовые взрослеть и вписываться в общество, построенное их родителями, бунтующие против существующих ценностей, но не наученные различать собственные потребности, бегущие от одиночества и гнетущей внутренней пустоты в употребление героина, герои этого фильма олицетворяют целое поколение молодежи всего мира. Спрятавшись от жизни в лабиринтах наркотической эйфории, подменив человеческую близость совместным употреблением с дружками-наркоманами, эти герои превращают собственную жизнь в растянувшийся суицид. Символически достоверна и оттого еще более страшна сцена смерти младенца. Она воплотила страх того времени: что мы можем дать следующему поколению, если лучшее, что мы можем сделать со своей собственной жизнью, – это мучительно, по капле разрушать себя? Зачем строить отношения и продолжать человеческий род, если мир летит в тартарары, а внушаемые ценности оказались ложными? Мы сами – напуганные дети, брошенные взрослыми, выросшие в нелюбви. Мы не готовы взрослеть, пусть этот мир катится к чертям – и мы вместе с ним.