Вектор: Жизнь и смерть - Никита Чирков

Выбор хоть и приличный, но все же Портер неплохо разбирался в планировках и картах – и, насколько мог помнить, надо держаться левее, как бы загибая крюк. Слева была тьма, сменяющаяся на удивление ярким освещением метров через тридцать. К его счастью, есть фонарик, расстояние было преодолено быстро, даже не потребовалось оглядываться больше двух раз. И как только он встал под ярким потолочным светом, несколько его слепящим, то не успел и оглянуться вокруг, как вновь оказался во тьме. Лампы не просто перегорели – они упали вместе с креплениями, чуть не разбив Портеру голову. Словно что-то выбило все это из потолка, и если бы Портер не стоял чуть с краю, вглядываясь в следующий коридор, то отделаться лишь царапинами на спине не получилось бы. Его словно что-то толкнуло, нанеся порезы острыми, как лезвие бритвы, кусками железа прямо вдоль спины. Вскрикнув от боли, он упал на пол, вновь оказавшись во тьме. В ту же секунду он подобрал упавший в метре от него фонарик, выпавший из руки при падении, и первоочередно проверил периметр: никого не было. И только Портер собрался проверить спину, поднимаясь с пола, чуть не готовый накричать и ударить хоть кого-то, кого можно обвинить в этом происшествии, как вдруг увидел метрах в двадцати работающее освещение. То были диодные ленты, ограждающие проход в данную территорию из-за ремонтных работ. Диоды в треть метра высотой были закреплены между стенами, все же мягкий материал с надписью «проход запрещен» с внутренней оранжевой расцветкой и красной на ребрах должен быть замечен издалека, но почему-то Портер только сейчас увидел их. Одна лента была под самым потолком, другая на уровне глаз, еще одна – на уровне колен. На фоне кромешной тьмы вид был невероятно красивый, причем здесь находятся не только эти три – впереди несколько поворотов и комнат, и у каждой почему-то есть подобные на разных уровнях. Все они позволяют видеть глубину коридора и все повороты, это выглядит для него настолько необычно и даже завораживающе, отчего выключить фонарик – не такая уж плохая идея. Все же надо экономить батарею, а этот вид – хоть что-то красивое на этой станции для Портера. Полностью усыпанные диодами ленты легко отлипали от стен благодаря магнитам, и, сняв одну лишь левую сторону, Портер перешагнул через нижнюю и вновь закрепил среднюю.

Идя между ними, он ощутил практически радость, словно ребенок, впервые увидевший гирлянды или световое шоу, совершенно забывая обо всем вокруг. Иногда даже позволяя себе улыбнуться и потрогать источники такого яркого света, находясь на грани от радостных слез, словно вырвавшихся из другой, совершенно далекой от него жизни. Простейшие вещи, способные вызывать такие яркие чувства, практически отвлекли его от всего мира, словно он и не на Векторе вовсе, а промелькнувшая мысль переехать сюда или же оборудовать подобным атрибутом свое убежище безотлагательно закрепила уверенность того, какое почти девственное счастье пробудилось в нем.

Здесь почти в каждом углу и комнатке были те или иные вещи, явно принесенные для организованного лагеря, не рассчитанного на долгий срок службы. Все убрано по углам, упаковано и готово к моментальной по необходимости транспортировке. Только довольно странно, что половина сумок и ящиков пуста, – во всяком случае так ему это видится на расстоянии. Приближаться он почему-то не хочет, словно боится навредить этому месту, вот-вот грозившему развалиться при единственном касании, будто давно выстроенный песочный дом только и ждет момента, когда наконец расслабится.

Последние двери перед выходом, те, что были справа и не содержали диодные ленты, привлекли его надписью, хорошо видимой при таком красно-оранжевом освещении, ныне бьющем ему в глаза справой стороны. Надпись была проста: «Мы заслужили это».

Заблаговременно Портер включил фонарик, не зная, есть ли там освещение, ожидаемо боясь неизвестности и того, что может решить напасть сразу же. Но вместо хищников увидел лишь крайне знакомую картину: спальное место по правую руку и вдоль дальней стены, остатки провианта на столе слева, разные медикаменты на полке там же и много всяких вещей, но главное – это отсутствие кого-либо. Явно давно заброшенное убежище обладало специфичным запахом и даже неким уютом. На столе лежит КПК, причем давно уже успевший собрать на себе пыль. Включив его, Портер нашел лишь одну видеозапись. Казалось, он сразу же нажмет, и, разумеется, уже даже поднес палец к кнопке, но почему-то остановился. Оглянувшись еще раз, ему было не сложно догадаться, о чем будут слова: прощание, мольба о помощи или ненависть в чей-то адрес в предсмертной агонии… Ему это уже надоело – одно и то же, словно ничего иного тут никогда не будет, а за долгие месяцы уж слишком часто он читал последние письма и видел слишком много посмертных прощаний. О чем тут может идти речь, если существует лишь одна-единственная тема, просто у всех она в разных стадиях, и крайности – жизнь и смерть. Скорее всего, там будет рассказ о том, как здешние работники оборудовали эту комнату, чтобы переждать весь ужас, или же в смиренном ожидании спасателей, боясь сами драться за свою жизнь с монстрами и психами, ведь их этому не учили. Все эти таблички в коридоре и у дверей наверняка используются для своеобразной сигнализации, ведь просто так их не пройти, поэтому каждое место стыка обведено маркером, чтобы было видно смещение, если кто-то решит переустановить их. Причем фонарики в этой комнате есть, а значит, вся темнота была создана искусственно, хотя это не самый умный план: все же такие надписи могут как раз привлечь нежеланных гостей. Но, может быть, это убежище было временным и они лишь выжидали момент, возможно даже, что кто-то был ранен, все же не зря тут много бинтов и медикаментов. Можно даже предположить проблему в перемещении своим ходом, из-за чего либо нужно было время на восстановление, что не укладывалось в запасы еды, либо необходима была помощь, за которой могли отправиться. Но все это не объясняет отсутствие здесь мертвых тел.

Он вновь взглянул на КПК, задумываясь о том, как подобные выводы могут лишить его цели, ради которой он покинул свою клетку. Что если там все просто и понятно, и нет слов которые его удивят, и нет поступков, которые он осудит, – конкретный набор сценариев, предсказать финал которых можно уже на полпути. Портер решается не смотреть видеосообщение. Причина проста: если он посмотрит, то шанс разочароваться намного больше, нежели увидеть и узнать что-то новое. И пока он не знает, может смело и дальше верить в сокрытую тайну истории семьи, иначе, разочаровавшись здесь, он вряд ли сможет поверить в удивительную разгадку там. Оставив все на своих местах, Портер молча вышел из комнаты, позволяя себе насладиться нераскрытой историей, вновь представляя в голове все неведомое и необычное, будоражащее его фантазии и азарт, как в любой момент перед раскрытием загадки, не дающей покоя уже давно.

Выйдя из этой части станции, наконец оказавшись вновь на свету, Портер пошел вперед к небольшому залу. Там стоят автоматы с напитками и едой, диваны и большой монитор на стене, прямо напротив него. Обычный трехсторонний перекресток, где на стене впереди разбитый экран. Разумеется, никакой еды и воды уже нет, причем давно, а забрали их, не чураясь применения физической силы, проверяя на прочность стекло и основную крышку. Одним словом – разгромом здесь не обошлись: явная борьба с кровопролитием и несколькими фигурантами этого дела, численность которых, как мог судить Портер по опыту осмотра мест чрезмерной активности, явно превышает трех человек… или существ. Вернув диван на изначальное место у стены справа, прямо перед поворотом направо, Портер не просто сел, а именно упал на него, ощутив расслабление во всем теле, в частности в ногах. Он устал – это чувствовалось каждым сантиметром тела, причем подобного отдыха не хватало настолько, насколько сейчас ему совсем не чувствуются царапины на спине, которые стоило бы осмотреть. Но сам он сейчас к этому не готов. Да и что уж там, раз кровь еще не потерял, то бояться нечего, хотя, не будь он настолько обессилен, наверняка соприкосновение спины с диваном, пусть и мягким, все же переносилось бы не так легко, как сейчас. А вот голод и жажда наверняка стали бы главной проблемой, не начни снова ныть левая рука, причем уже у самой шеи, крича о прогрессировании мутации, финал которой он пока не хочет даже представлять. В такой момент главное не уснуть, все же путь был долгий и тернистый, а он не герой, не солдат, да еще и долгое пребывание взаперти и не самая лучшая диета забрали слишком многое, что ныне приходится наверстывать, опаздывая все время на десяток шагов.