Эпсилон в созвездии Лебедя - Морвейн Ветер

— Он меня выбросил, Донна, — Кесси закусила губу, когда договорила до конца. — Просто. Как куклу. Я… я не знаю, — она отвернулась и уставилась в окно.

— А ты что-нибудь делала, чтобы остаться с ним?

Кассандра открыла рот.

— Что?

Донна подняла бровь.

— Кесси, ты хотя бы пыталась с ним заговорить?

Кассандра покраснела. Донна только скривилась.

— Надо было, да? Поговорить?

— Ну, поговорить не совсем то… Я бы, например, приготовила романтический ужин… разделась, легла в кровать… Разумеется, к нему…

— Донна!

— Кесси, он твой супруг!

Кассандра стремительно свернула разговор, но зерно сомнения запало в её душу, и на следующий вечер она сделала так, как сказала Донна — распорядилась приготовить устриц и фондю, поставила всё это на серебряный поднос и пристроила на тумбочку возле кровати Юргена — в спальню супруга она входила с опаской и, едва освободив руки, заглянула туда, где стоял бюст Основателя. Только убедившись, что камеры там больше нет, Кассандра вздохнула свободно. Шмыгнула в ванную, переоделась в принесённую с собой ночную сорочку из мягкого льна, устроилась под одеялом и стала ждать.

Кесси не заметила, как уснула. А заодно не заметила и как Юрген, усталый после вечерней пирушки и пахнущий густым букетом чужих ароматов, вошёл в спальню, на ходу сбросил с себя рубашку и джинсы вместе с плавками, а затем, не открывая глаз, шмыгнул под одеяло с другой стороны.

Он протянул руку и замер, нащупав в постели что-то горячее, точно печка.

— Эрика? — спросил он заплетающимся языком. Вообще-то, Эрика так никогда не засыпала, но кто ещё мог оказаться в его постели среди ночи, Юрген не мог даже представить.

Кассандра, спросонья тоже не сообразившая, где оказалась, мгновенно села, сбрасывая его руку с себя, распахнула сонные глаза и тут же услышала испуганный вскрик.

— Юрген!

Юрген сполз с кровати и отскочил к дальней стене.

— Юрген, я твоя жена! — продолжила Кассандра, вспомнив слова Донны и решив идти до конца.

Юрген стоял, тяжело дыша и глядя на взлохмаченное существо в бесформенной робе, которое сидело в его кровати. Только услышав последние слова, он немного пришёл в себя.

— Кассандра? — он вгляделся внимательнее. — Кассандра Кинстон?

— Ты что, забыл, как я выгляжу?! — взъерошенная Кассандра тоже вскочила.

— Нет, просто…

— Юрген! Я твоя супруга.

— Точно, — согласился Юрген и попятился к ванной. — И поэтому мне надо принять душ.

Он шмыгнул в ванную, но в последнюю секунду приоткрыл дверь и бросил:

— Надеюсь, когда я выйду, тебя здесь уже не будет!

А затем раздался хлопок.

Кассандра постояла ещё немного, глядя на закрывшуюся перед ней дверь. Всхлипнула тихонько, подхватила со стула свою дневную одежду и направилась к себе.

Впрочем, решимость её не угасла, и спустя неделю она попробовала опять.

На этот раз, когда Юрген лежал в ванной, отмокая после тренировки, Кассандра опустила руки ему на плечи и принялась массировать — старательно и неторопливо, как научила её Донна вечером накануне.

Юрген негромко застонал под её руками и откинул голову назад.

— Эрика, какая ты сегодня… М… — пробормотал он, не открывая глаз, потянулся к руке Кассандры и поцеловал пальцы, от чего у той задрожали коленки. А в следующую секунду Юрген открыл глаза и заорал так, будто увидел свой самый страшный кошмар.

После этого случая Кассандра отходила довольно долго. То, что ласки, которые Юрген с удовольствием принял бы от Эрики, её муж не захотел принимать от неё, сводило Кассандру с ума. Это было обидно, потому что, прокручивая слова Юргена в голове раз за разом, она всё яснее понимала, что Эрика-то не умела делать Юргену так приятно, как смогла сделать она. Но проклятое уродливое лицо не оставляло ей шанса — и Кассандра начинала уже ненавидеть это лицо. Если бы не оно, она обязательно смогла бы привлечь внимание Юргена, но всё же Кассандра оставалась той, кем была — невзрачной воспитанницей монастыря, которая всегда была не такой, как все.

В середине ноября у Кассандры был день рождения, и она решилась попытаться ещё раз — уже не столько для того, чтобы выполнить завет Анны, сколько просто потому, что ей не хотелось праздновать одной.

Она сама испекла торт и проследила, чтобы повара правильно приготовили тридцать традиционных блюд, а затем приказала накрыть стол в комнате, которую Юрген никак не мог обойти стороной, вставая с утра. Сама она села за стол с самого утра и стала ждать, когда проснётся супруг.

Юрген проснулся около одиннадцати — он поздно ложился и поздно вставал. Зевая, спустился на первый этаж и увидел прямо перед собой ломившийся от еды стол.

— Класс, — сказал он и ещё раз зевнул. Подхватил со стола церемониальную тарталетку и запихнул в рот. — Вкусно.

Кассандра улыбнулась.

— Я рада, что тебе понравилось, — она подошла и, встав напротив Юргена, указала ему на салат с моллюсками. — Попробуй вот это. Тебе тоже, наверняка, понравится.

Юрген зачерпнул общей ложкой салат из вазочки и положил в рот.

— М-м… — промычал он. — То, что надо.

Он подхватил салат и направился к двери.

— Юрген! — крикнула Кассандра ему вслед.

— Что? — Юрген остановился, но так и не посмотрел на неё.

— У меня сегодня день рождения!

— Правда? — Юрген повернул голову чуть-чуть.

Из соседней комнаты раздался бой часов.

— М! Мне надо бежать! Спасибо за салат!

— Юрген! — Кассандра бросилась за ним вслед и налету поймала закрывающуюся за мужем дверь. — Хотя бы скажи, куда?

— Сегодня финальный матч, — бросил Юрген через плечо.

— Может, я с тобой?

Супруг замер и медленно повернулся к ней.

— Кассандра Кинстон, я уже говорил тебе — я никогда не покажусь на людях с тобой, — он подумал и добавил. — Ну, по крайней мере, пока ты не начнёшь выглядеть как человек.

Снова раздался бой часов, и Юрген, на ходу запихивая в рот салат, бросился прочь.

Больше Кассандра попыток завязать контакт не предпринимала. Попыталась записать все эти события в дневнике, но после слов «Мой муж снова не захотел говорить со мной» закрыла тетрадь и забросила ее в ящик стола: такого доверять бумаге ей не хотелось. Она полностью погрузилась в книги, которые, как и прежде, оказались её единственной отрадой. И, может быть, даже привыкла бы так жить, если бы ближе к новому году с ней не случилось то, чего она так боялась и ждала.

Впервые зов Семнадцати Звёзд большинство юных леди ощущали уже к восемнадцати годам — а то и задолго до того. Но и в этом Кассандра оказалась «не такой, как все». Её созревание задерживалось, и когда Донна и другие девочки хихикали по углам, обсуждая странные ощущения и желания, которые появлялись у них в голове, Кассандра только смотрела на них с недоумением, непониманием и… лёгкой завистью.