Глубина - Анатолий Сагалевич

Ночью ставим на дно гидроакустические маяки для точной навигационной привязки «Миров» во время подводных работ, а на следующее утро, 23 февраля, начинаем погружения обоих аппаратов. Ход погружений обеспечивают два экипажа: наблюдатель – геолог Юрий Богданов, бортинженер Дмитрий Войтов и я – командир («Мир-1»); наблюдатель Александр Ашадзе (Севморгеология), бортинженер Алексей Федотов и командир Евгений Черняев («Мир-2»). Первый аппарат спускают на воду в 9 утра, и уже в 11:20 мы садимся на грунт на глубине 3100 метров. И, как обычно, начинаем движение вверх по склону. Здесь практически отсутствуют базальты, так широко развитые на гидротермальном поле ТАГ. На поверхности обнажаются черные и серые породы, характерные для глубинных горизонтов земной коры. Местами они присыпаны осадками. Фауна довольно бедна. Встречаются редкие макрурусы, актинии, губки – нет и в помине того буйства жизни, которое мы видели в районах с активными гидротермами. На глубине 3020 метров склон становится круче, и невдалеке мы замечаем струящийся черный дым, но не поднимающийся вверх, а стелящийся по дну. Аппарат подходит ближе, и мы видим из иллюминаторов нечто вроде небольшой воронки, из которой валит мощный поток черного дыма; прижимаясь к донной поверхности, он уносится течением, направленным поперек склона. Это совершенно необычное явление, которого мы ранее никогда не наблюдали. Как правило, горячий флюид, выходя из жерла трубы, поднимается вертикально, поскольку он легче холодной придонной воды. «Видимо, это очень тяжелый флюид, а потому, несмотря на высокую температуру, он не бьет вверх, как в классических гидротермах, а стремится лечь на дно, – определяет Юрий Богданов. – Геологи из Питера подняли здесь ультраосновные породы, а это говорит о том, что флюид поднимается из глубинных слоев океанической коры и, возможно, из верхних слоев мантии». Юрий Александрович оказался прав: анализ пробы, взятой прямо из источника в специальный батометр, показал, что плотность флюида гораздо выше, чем плотность придонной воды.

Очевидно, мы наблюдаем новый, еще не описанный тип гидротермального источника. Он отличается от ранее известных не только тем, что формируется, вероятно, в верхней части мантии и мигрирует через всю толщу океанической коры к поверхности дна, но и своим положением в рифтовой долине – не в осевой части хребта, как большинство других гидротермальных полей, а на краевом уступе рифта.

«“Мир-1”, стойте на месте, мы сзади вас, снимаем ваш аппарат на видео, сейчас зайдем с другой стороны и сядем напротив», – раздается по подводной связи возбужденный голос командира аппарата «Мир-2» Жени Черняева. Конечно, приятно услышать родной голос на дне океана и встретить собрата. Напомним: ведь мы – единственные в мире обладатели двух аппаратов на борту одного судна. Это дает неоценимые преимущества и в плане эффективности использования рабочего времени, и с точки зрения безопасности: при возникновении критической ситуации второй аппарат всегда может прийти на помощь – освободить от троса или сети, перекусить трос, намотанный на пропеллер и т. п. Практически всегда «Миры» работают в паре, т. е. совершаются два погружения в течение одного дня.

…Выключаем внешнее освещение и видим, как свет от второго аппарата перемещается относительно нас. Затем «Мир-2» садится напротив, по другую сторону воронки, и теперь видна только его часть и светильники, которые мелькают сквозь струящиеся потоки черного дыма. Наблюдатели обмениваются мнениями по поводу того, что происходит на дне. Пожелав друг другу удачи, аппараты расходятся в разные стороны.

Поднимаясь вверх по склону, мы встретили еще два черных «курильщика» со стелющимся по дну дымом. Животный мир не так богат, как в других гидротермальных районах: мы наблюдаем лишь отдельные экземпляры креветок и раков мунидопсисов. Но неожиданно перед нами открывается необычное зрелище: весь склон усыпан крупными, до 10–12 сантиметров, створками раковин. «Это створки мидий, – определяет Богданов, – возможно, дальше увидим и живых». Ждать долго не пришлось. На глубине 2940 метров выходим на гидротермальную трубу высотой около трех метров, из которой устремляется вверх столб черного дыма. «Вот это уже классика», – заключает Богданов, давая понять, что мы наблюдаем классический источник с нормальным, более легким, чем видели ранее, флюидом. Поверхность трубы этого «курильщика» сплошь покрыта закрепившимися на ней мидиями; количество креветок здесь заметно увеличилось, но исчисляются они лишь десятками экземпляров. Вокруг гидротермального источника заметны незначительные по плотности поселения голубых актиний размером в 3–4 сантиметра.

Эпизодические посещения гидротермального поля на 2–3 дня не дают возможности провести научные исследования в полной мере, удается составить лишь общее представление. Конечно, последующий лабораторный анализ отобранных образцов пород и животных позволит пролить свет на природу поля, определить источник жизнедеятельности населяющих его организмов. Но следить за развитием гидротермального поля во времени можно только на базе специального мониторинга, который предполагает существование долговременных донных станций с измерительными приборами и ловушками для сбора взвешенного в воде осадочного материала, а также постановку рядом с курильщиком видео– или фотоустановки, фиксирующей состояние биологического сообщества на этом гидротермальном поле. А через год-два – снова посещение этого поля и опять отбор образцов и проб с последующим их описанием – и так от зарождения до затухания активности гидротермы… Но об этом можно только мечтать: ведь и кратковременные исследования, подобные сегодняшним, – большая редкость.

* * *

Вторая гидротерма, открытая российскими учеными, совершенно не похожа на только что описанную. Их разделяет расстояние в 20 000 километров. Речь идет о подводном вулкане Пийпа в Беринговом море. О том, что в этом районе возможны гидротермальные излияния на дне, впервые узнали ученые Института вулканологии на Камчатке. С борта судна они обнаружили высокие температурные аномалии, а также подняли образцы гидротермально измененных пород. Исследования с аппаратами «Мир» проводились здесь в 1990 году, в 22-м рейсе судна «Академик Мстислав Келдыш». Всего было совершено 17 погружений, два из них предназначались для изучения гидротермальных источников. В первом «гидротермальном» погружении участвовали научный наблюдатель – биолог Лев Москалев, бортинженер Дмитрий Васильев и я – командир экипажа.

…В 7 утра делаем последние предстартовые проверки готовности аппарата, загружаем обитаемую сферу всем необходимым: видеокассетами, теплыми вещами, термосами с чаем, коробочками с бутербродами – и уже в 9 утра садимся в аппарат. Закрываю люк, предварительно обработанный специальной смазкой. Начинается спуск аппарата с борта судна на воду: боцман Юрий Дудинский сосредоточен, управляя ручками крана и слушая по радиосвязи команды старшего помощника капитана Андрея Титова; матросы держат оттяжки, руками регулируя их натяжение таким образом, чтобы аппарат при выводе за борт не разворачивался, оставаясь в нужном положении относительно судна. «Мир» касается воды, затем уходят в воду иллюминаторы, и на палубу аппарата с резиновой шлюпки прыгает водолаз – он отцепляет механический захват, отсоединяя грузовой трос. Небольшой катер буксирует «Мир» на расстояние 80–100 метров от судна, тот же водолаз отсоединяет буксировочный трос, и мы свободны – аппарат автономно плавает на поверхности. Делаю последние проверки, уточняю, действует ли подводная связь с катером и судном, после чего получаю разрешение на погружение. Открываю клапаны, через которые вода поступает в пластиковые емкости-цистерны главного балласта, придавая аппарату запас плавучести, близкий к нейтральному. Затем открываю клапаны, регулирующие поступление воды в систему тонкой балластировки, и слышу по подводной связи голос командира катера Льва Симагина: «Ушли с поверхности». Постепенно меркнет дневной свет, и мы погружаемся в полную темноту. Включаем забортные осветители и наблюдаем через иллюминаторы как бы уходящий вверх планктон… Горят индикаторные лампочки на панелях, мерно щелкает излучатель эхолота, экран которого покажет приближение дна. Что нас ждет на дне? Ведь здесь еще «не ступала нога человека», и мы будем первыми, кто воочию увидит проявления гидротермальной активности в этом еще не изученном районе.