Глубина - Анатолий Сагалевич

Аппарат опустился на дно, глубина 750 метров. «Сели на пологий склон, сложенный вулканическими породами. Наблюдается большая плотность поселений губок. Начинаем движение вверх по склону», – сообщаю на борт судна. «Сначала обследуем северную вершину, на которой вулканологи нашли аномалии, а если останется время – сбегаем на южную», – предлагает наш наблюдатель. Вулкан Пийпа имеет три вершины, и осмотреть две из них, находящиеся на расстоянии километра друг от друга, вполне позволяют возможности аппаратов «Мир». По ходу движения Лев Москалев называет виды встречающихся животных, визуально определяет примерную плотность их поселений. Наряду с губками попадаются ярко-алые альционарии, актинии, отдельные экземпляры рыб. Выходим на выположенный участок, покрытый белым налетом. Такое впечатление, будто недавно прошел снег, припорошивший землю тонким слоем. «Бактериальные маты, – комментирует Лев Иванович. – Это обширные поселения бактерий и явный признак того, что здесь через осадочные породы сочится метан».

Поднимаемся выше и на глубине 400 метров выходим к уступу высотой 3,5 метра, сплошь покрытому бактериальными матами, которые напоминают белое полотно разной плотности, а порою просто порванное на части. К белому фону здесь добавились желтые и оранжевые оттенки, а площадь дна, устланная этим своеобразным живым полотном, – около ста квадратных метров. Проходим вдоль уступа и видим первый гидротермальный источник – зияющий проем в половину квадратного метра, из проема извергается поток уходящего вверх теплого флюида. Рваные куски бактериальных матов, словно лоскуты материи длиной 20–50 сантиметров, свисают сверху и колышутся в его горячих струях… Мы все трое прильнули к иллюминаторам и, не отрываясь, наблюдаем это потрясающее зрелище. Мне оно напомнило костер с причудливыми формами пламени; на него можно смотреть часами, не замечая течения времени… Белые, ярко-желтые, оранжевые, серые обрывки бактериальных матов развеваются в бьющем из недр флюиде, раскачиваясь из стороны в сторону, вперед, вверх, стремясь оторваться и улететь вместе с потоком теплого вещества… Но время погружения не бесконечно, а впереди возможны и другие сюрпризы. Поэтому мы расстаемся с этим необычным явлением на дне и движемся дальше, вверх по склону.

Нам сразу попадается широкая полоса поверхности, сплошь покрытой ковром из мелких красных актиний. «Это тоже не просто так!» – восклицает Лев, давая понять, что такая высокая плотность поселения – следствие воздействия гидротермальных излияний. На глубине 380 метров сплошной ковер актиний сменяется совершенно белой, будто гипсовой, коркой, на которой не видно ни одного живого существа. Совершенно ясно, что это – мертвая поверхность, а не бактериальные маты. Проходим еще несколько метров и видим белую трубу высотой 1,5 метра, из которой, словно из газовой горелки, бьет под большим напором белая струя. Ввожу в жерло температурный зонд, на экране монитора высвечивается цифра +110 °C (в черных «курильщиках» температура варьирует в пределах 320–400 °C). Позже, на борту судна, будет сделан анализ геологических образцов, отобранных нами около этого белого «курильщика». Он покажет, что здесь преобладают химические соединения кальция и бария, которые и покрывают поверхность дна вокруг гидротермального источника. У подножия трубы обильно выделялись пузырьки газа. «Здесь должен быть метан, – говорит Лев Иванович, – а если есть метан, то, возможно, встретим и калиптоген – гигантских двухстворчатых моллюсков, размеры отдельных видов которых достигают 20 сантиметров. Впрочем, в таких северных широтах их пока никто не находил».

Наш наблюдатель был прав: лабораторный анализ отобранной пробы газа показал, что основу газовой смеси составляет метан (80,6 %), а при обследовании второй, южной вершины вулкана Пийпа, которое проводилось в том же погружении, мы обнаружили и калиптоген. Их поселения располагались вдоль трещин, присыпанных слоем зеленовато-серого осадка, однако в этом месте никаких активных гидротермальных излияний визуально отмечено не было. Вероятно, здесь энергетической основой для хемосинтеза служат высачивания флюида, содержащего метан.

Подобные картины, в которых не наблюдается явных проявлений гидротермальной активности в виде черных «курильщиков» или муаровых излияний, но присутствует гидротермальная фауна, мы встречали и в других районах – в подводном каньоне Монтерей у побережья Калифорнии, на Сонорском склоне бассейна Гуаймас в Калифорнийском заливе. Там тоже, как и на вулкане Пийпа, основной вид гидротермальной фауны составляют калиптогены, а энергетической базой для хемосинтеза служат сочения метанового флюида.

…Наше погружение подходит к концу. Лев Иванович, как обычно, сетует на недостаток времени. Конечно, хотелось бы провести более длительные и детальные исследования, но впереди нам предстояло посетить еще четыре района в различных частях Тихого океана.

На очереди был подводный вулкан Лоихи, расположенный к югу от Гавайских островов. Прежде подводные исследования проводились здесь лишь до глубины 2000 метров с помощью обитаемого аппарата «Пайсис-V», принадлежавшего Гавайскому университету. В задачу наших погружений входило обследование нижней части склона вулкана, его цоколя и прилегающих участков дна на глубине 5000 метров. Работы пришлись на конец августа 1990 года. В них принимала участие группа ученых и студентов Гавайского университета во главе с профессором О. Р. Малаховым. В первых погружениях мы отобрали образцы с гидротермального поля Пеле, находившегося на глубине 300 метров на вершине вулкана, обследовали его склоны. Излияния на этом поле имели вид струящихся вод, а породы были покрыты налетом густого оранжевого цвета, в котором оказалось высокое процентное содержание серы.

Самое глубоководное гидротермальное поле из тех, что известны в настоящее время, мы наблюдали из аппарата «Мир-1» у подножия вулкана Лоихи, на глубине 5000 метров. В этом погружении участвовали О. Р. Малахов, американский подводник Терри Керби и я в качестве командира. На плотном осадке мы увидели массу небольших сульфидных трубок высотой 15–30 сантиметров с желтым веществом наверху, – вероятно, бактериальными матами. Поверхность вокруг этих трубок в радиусе 25–30 сантиметров покрыта черным налетом, словно обуглена. По-видимому, здесь происходили кратковременные гидротермальные излияния, сопровождавшиеся выходом черных дымов. К сожалению, активных гидротерм мы не нашли, возможно, из-за недостатка времени для более детальных исследований, зато удалось провести интересные геологические наблюдения. На поверхности осадка у подножия вулкана были обнаружены обширные поля лавовых излияний, имевших форму подушек, труб, плоских плит, называемых лавовыми озерами. Полное отсутствие осадка и наличие на поверхности свежего базальтового стекла говорит об их недавнем происхождении. Очевидно, лава изливается в этом активном районе не через вершину огромной подводной горы, а из-под ее основания. Мы наблюдали свежезатвердевшие базальты на площади в несколько квадратных километров. Возможно, эти мощные излияния привели к тому, что в недавние времена вулкан Лоихи опустился на 300 метров: его вершина находится теперь на глубине 600 метров, а основание погрузилось в верхние слои океанической коры.

* * *

Если на гидротермальных полях Атлантики основным видом живых организмов являются креветки, которые роятся вблизи черных «курильщиков», образуя большие скопления, то на гидротермах Восточно-Тихоокеанского поднятия и прилегающих к нему районов основу гидротермальной фауны составляют вестиментиферы – эти гигантские, длиной до 2–2,5 метра животные наполнены красной кровью; обитают они в белых трубках, а питаются с помощью хемосинтезирующих бактерий. Впервые наблюдать столь удивительный мир мне довелось из иллюминаторов аппарата «Мир» в бассейне Гуаймас в Калифорнийском заливе, где мы проводили работы совместно с американскими и мексиканскими учеными в октябре 1990 года.