Верю-не-верю. Я тебя люблю - Зоя Анишкина

что, если вынести сор из избы, они могут оказаться там, в мире, где вера решает все.

Забрать друзей, любовников, супругов, братьев и сестёр. Главное, чтобы на момент начала игры вам было восемнадцать. Эдакое едва ли не единственное строгое правило, что объединяет все игры для взрослых.

Когда я закончил, Еву немного потряхивало. Она остекленевшим взглядом смотрела куда-то в стену. Не удержался и приобнял ее. Неожиданно она положила голову мне на грудь и судорожно вздохнула.

Слишком близко. Снова слишком близко к моему сердцу. Как же сложно удержаться, невыносимо чувствовать ее рядом и не иметь возможности быть в ней.

Она словно почувствовала это и подняла голову. Такая нежная, ранимая, слишком открытая для этого проклятого мира. С манящими розовыми губами. Рядом. Слишком рядом… А я ведь тоже далеко не святой.

Глава 19. Ева

Не знаю, в какой момент все стало иначе. Сердце заколотилось сильно, но при этом глухо. Словно его обернули в тёплое одеяло, чтобы уберечь от потрясений.

Он все ещё обнимал меня, но его руки начали двигаться, медленно очерчивая контуры моей одежды. Очередное цветастое платье – на этот раз очень свободное, с глубоким вырезом спереди – сминалось под его натиском.

По телу прошла дрожь, но уже совершенно иной природы. Ладони Игоря были тёплыми, даже горячими. Они приятно растирали мою холодную кожу, заставляя щеки пылать от неизведанного ранее удовольствия.

В этот раз Сафронов не стал отступать или полагаться на волю случая. Я же застыла, заворожённая его движениями, убаюканная спокойствием.

Хотя о чем это я?! Какое к черту спокойствие, когда внутри уже зарождается что-то новое, манящее, но смешанное с простой девичьей паникой.

Мы сейчас оба были слишком ранимы. Словно голые, обнажившиеся души. Он открыл мне мир игр для взрослых, и я, к своему ужасу, заинтересовалась ими.

Любопытство родилось внезапно, так же внезапно, как горячие мужские губы коснулись моей шеи. Удовольствие прострелило настолько ярко, что я невольно прикрыла глаза.

Это было приятно. Чарующе и совершенно не пошло. Ни капли той запретной похоти, о которой он говорил ранее. Да, рассказы о страсти в кулуарах особняков с шикарной обстановкой возбуждали.

Они порождали что-то новое, грязное, но притягательное. Внезапно я поняла, что представляю себя там: дерзкую, смелую, идущую против правил, против того, чему меня учил отец.

Обнаженную. Губы Игоря переместились ниже, а одна рука уже растирала поясницу, преступая запретные границы. Вторая все ещё гладила, ниже, по голому бедру, пробираясь к внутренней поверхности.

Так вот как они действуют, вот как сносят крышу. Лишь своим упоминаем доводят до исступления и вожделения. Я испытывала его раньше, но в руках Сафронова раскрывалась с иной стороны, совершенно другой, тёмной…

То, что ещё недавно было полно нежности и даже какой-то легкости, перешло в более приземленные границы.

А он тем временем вжал меня в себя так сильно, что я ощутила силу его желания. Это добавило остроты тому, что зарождалось между нами. Внутри все словно завибрировало.

Удовольствие собиралось где-то глубоко внизу живота, растекаясь выше и выше. Когда он рывком перевернул меня и посадил к себе на колени, я задрожала. Какие разные ощущения, как иначе воспринимается все это.

Сафронов посмотрел в мои затуманенные глаза. В нем сейчас не было нежности, что-то иное, властное, дерзкое проступало через привычное спокойствие.

Почти что звериное. Но то, с каким жаром он запустил здоровую руку ко мне в волосы и сжал их, а потом буквально впечатался в мои губы, грубо проталкивая язык между зубов…

Кажется, в это мгновение вся моя нежность рассыпалась, словно ее никогда и не было. Потому что я ответила с таким огнём, какого никогда в себе не знала.

Я вообще, судя по всему, очень мало о себе знаю. Вернее… Только сейчас стала понимать, кто такая Ева Мендельсон. Неужели эта прильнувшая к своему похитителю девушка, что с подавленным его губами стоном пытается свести бедра вместе?

Мой первый поцелуй сносил крышу напрочь. Перед глазами все расплывалось и не осталось ничего, кроме его и меня. Никаких тайн, игр и боли. Только чистая, ничем не осквернённая страсть двух человек.

Кажется, я сейчас была готова ко всему. Мне захотелось броситься в этот омут, позволить ему подарить мне свободу, наслаждение. Говорят, чтобы освободить душу, иногда нужно начать с тела…

Так вот в данную секунду я была готова на это. Была готова на то, что он пойдёт до конца, что я позволю. Ведь ему я впервые раскрылась как человек, и будет прекрасно…

Но он оттянул меня за волосы, дыша так часто, словно сейчас выплюнет легкие. Сафронов смотрел как безумный. Будто его только что пустили к оазису после сорока дней в пустыне.

Под его взглядом я вспыхнула как спичка. Никто и никогда не смотрел на меня ТАК. Да ни один мужчина в мире не способен на такое, как мне кажется.

– Пока на этом остановимся. Я не хочу, чтобы ты потом пожалела.

Насколько далеко я уплыла на волнах нашего сумасшедшего вожделения, настолько отрезвляющими вышли его слова. Сначала даже не поняла, о чем речь.

Но Игорь отпустил мои волосы и поправил сбившуюся бретельку платья, что уже прилично обнажило все мои достоинства. Он что… Не хочет меня?

Очевидно, вопрос слишком хорошо читался на моем лице. Мужчина усмехнулся и встал, проводя руками по своим волосам, и сказал:

– Не выдумывай себе лишнего. Одному Богу известно, чего мне стоило оторваться от тебя. Просто я хочу, чтобы ты оказалась в моей постели, потому что хочешь, потому что даже… В любом случае не из чувства протеста.

– Да ты…

Но не успела я договорить, как Игорь молниеносным движением опрокинул меня на диванчик и выхватил не пойми откуда взявшийся пистолет.

Глава 20. Ева

Сначала не поняла, что произошло. А потом увидела женщину, стоящую неподалёку и с недоверием рассматривавшую нас. Она была красивой.