Восьмерка, которая не умела любить - Валерия Леман

Пришло время раскрыть все карты.

— Этот диван занят.

— Занят? И кем же?

— У меня гости. Пару дней назад прилетел Заки…

— Заки?

Так я и знал! На лице сестрицы тут же появилась плотоядная улыбка. Я начал было говорить, что у Заки крупные неприятности, что его пытались убить, — все бесполезно. Ее ресницы затрепетали, пальцы принялись кокетливо прищелкивать.

— Я буду охранять его как зеницу ока, — ласково промурлыкала Ольга. Немедленно вышла в гостиную, оглядела свою храпящую добычу барским взглядом, вернулась с таинственной улыбкой на устах и обронила: — Пойду-ка я ополоснусь.

Вот так. Я в очередной раз не успел занять душ.

Я довольно-таки снисходительно отношусь к сестре, но иногда случается, что она буквально вынуждает меня проявить характер. Так вышло и сегодня. Когда после энергичного завтрака и сдержанных препираний мы с Ольгой в конце концов уселись в мой «Пежо» и пристегнулись ремнями безопасности, я был настроен воинственно.

— В общежитие! — скомандовала Ольга.

— Нет, сначала заедем в пару других мест, — сквозь зубы процедил я и резко вырулил за ворота.

Сестрица искоса взглянула на мой надменный римский профиль и поняла, что спорить в данный момент не имеет смысла.

Всю дорогу мы враждебно молчали. Сначала я решил заехать в редакцию «Сэра». Припарковался у киоска с шаурмой и покинул машину без единого слова объяснения. Ольга, надувшись, уставилась в окно.

На сей раз в здании редакции я чувствовал себя уверенней. Быстро пройдя по коридору, без стука ввалился в кабинет Лунатика, который с потрясающей скоростью набивал текст на компьютере. Он резко поднял голову и тут же зло сощурился.

— Воспитанные люди, прежде чем войти…

— Хорошо, я невоспитанный человек, — с удовольствием согласился я. — Скажу даже больше: я нахал. А теперь внимательно посмотри вот на эти фотографии: узнаешь кого-то из них?

Лунатик посмотрел — ему ничего другого и не оставалось, поскольку я разложил выведенные через компьютер фотографии лысого и душки прямо поверх клавиатуры его компа. Спешу сообщить, что лицо гения не выразило немедленного узнавания. Чудик холодно сложил снимки вместе и протянул обратно.

— Не узнаю.

— А ты посмотри внимательнее.

Он побелел от злости, поправил очки и почти выплюнул мне в лицо длинную тираду по поводу того, что вот такие бездельники, как я, вместо того, чтобы создавать прекрасное, доброе, вечное… Ну и все в таком роде.

Я ретировался. Но все же, назло Лунатику, извлек некую конкретную пользу из своего пребывания в журнале — бойко зарулив в приемную, разговорился с секретаршей, представился журналистом, ведущим самостоятельное расследование убийства ее бывшего шефа, и под этим предлогом получил в подарок номер июньского журнала. Того самого, со статьей, где Лиманский клеймил чеченскую мафию. Что ж, почитаю на досуге.

Следующим местом фотоопознания я наметил квартирку на Арбате. А по дороге туда мрачно размышлял: показалось мне или нет, что Лунатик как-то особенно посмотрел на портрет голубоглазого душки? Ольга за это время, судя по всему, слегка оттаяла и решила наладить родственные отношения.

— Я рассталась со своим парнем, — сообщила она.

Я хмыкнул.

— С каким по счету?

— Тебе легко шутить, — шмыгнула сестра носом. — Когда мужчина меняет подруг, все им только восхищаются. А мы, женщины, всегда стремимся к стабильности.

К стабильности! С большим трудом можно представить себе знак равенства между Ольгой и стабильностью.

— Тебе все равно? — обиженно вопросила сестренка.

Я только пожал плечами.

— Ну, конечно, вот когда я выпрыгну в окно… — плаксиво завела Ольга.

Но я перебил, бегло взглянув на ее несчастный профиль:

— Между прочим, на днях я узнал, что одна моя старая знакомая, кстати подруга Заки, именно выпрыгнула в окно полгода назад.

Ольга немного помолчала.

— Она была действительно старая?

О женщины!

— Нет, она была молодая и красивая, и Заки продержался с ней рекордный срок. Ее смерть его просто убила.

За такими вот разговорами мы подъехали к Касиному двору. Я снова достал из бардачка снимки и бегом поднялся на четвертый этаж. Теперь мне уже не хотелось тянуть время, чтобы позлить Ольгу.

Но в это утро меня преследовали неудачи. Дверь открыл печальный Шкаф, который шепотом сообщил, что маленькая Вика сильно простыла и ему пришлось взять отгулы, чтобы ухаживать за ней.

— А что же Тека? — удивился я.

Приятель замахал руками.

— Не дай бог узнает! Дело в том, что она уехала на пару дней в Питер, а я, похоже, перекормил ребенка мороженым. Если Вика не выздоровеет к Текиному возвращению…

И этот крепкий парень, работающий охранником в коммерческом банке, стал вроде как мельче от ужаса. Что было делать? На всякий пожарный я показал снимки ему — в конце концов, он был родственником Каси и мог кого-то узнать.

Сопя, Шкаф внимательно рассмотрел все три портрета, но с сожалением покачал головой.

— Первый раз вижу. А должен их знать?

Я как можно лаконичнее рассказал о флэшке с видеозаписью, где неожиданно оказался Заки в компании абсолютно незнакомых ему людей. Затем добавил:

— Самое интересное, что запись вечеринки, судя по всему, была сделана в Касиной студии, а в предшествующей записи снята твоя племянница.

Шкаф понимающе кивнул.

— Так вот в чем дело… Тека говорила, флэшка с видеозаписью Вики каким-то образом попала к тебе.

Тогда я решил поинтересоваться мнением Шкафа насчет смерти Каси.

— Как ты думаешь, — спросил я, — она действительно сама прыгнула в окно, или, возможно, кто-то ей помог?

Шкаф уставился на меня в изумлении.

— Кому бы понадобилось выкидывать ее из окна? Касю все любили.

— Но ведь должна быть какая-то причина.

Приятель успокаивающе похлопал меня по плечу.

— Кася была сумасшедшей, как и большинство художников. Она просто не подумала обо всех нас.

Иногда Шкаф удивляет меня глубиной своей мысли. Я попрощался, от души пожав его крепкую руку.

А вернувшись в машину, обнаружил, что Ольга увлеченно читает «Нумерологию», валявшуюся на заднем сиденье со дня моего визита к Теке.

— Так интересно! — возбужденно заговорила сестрица. — Все, что касается меня, абсолютно верно. Я — девятка. Вот послушай: «Я — девятка. Кто хочет со мной познакомиться, должен прийти ко мне. Кто хочет меня понять, должен научиться видеть скрытое от глаз…»