Мультиверсум - Леонардо Патриньяни

class="p1">«Ты меня слышишь?» – подумал Алекс. Его слова эхом отозвались в пустоте.

Тишина.

«Дженни, где ты? Ты меня слышишь?»

Абсолютная тишина. И вдруг – крик.

Алекс в ужасе открыл глаза. Это была она! Дженни, зажав фломастер в зубах, подперев голову рукой, сидела за письменным столом перед раскрытыми книгами. Она отчетливо услышала мысль Алекса, но отогнала ее от себя.

Дженни сосредоточилась, стараясь ни о чем не думать. Это было очень трудно. Она парила в пустоте, с этим состоянием невозможно бороться. «Хватит!» – крикнула Дженни и побежала в ванную, где быстро скинула одежду и встала под горячую струю, пытаясь сосредоточиться только на звуке воды.

Алекс испуганно подпрыгнул на скамейке. Крик еще несколько мгновений эхом отдавался в его черепной коробке. Затем телепатический мост рухнул.

– Какого черта?! – громко воскликнул он, оглядываясь по сторонам. – Что происходит? Зачем она так делает?

Алекс с трудом поднялся со скамейки. От долгой ходьбы у него болели ноги, а попытка установить контакт с Дженни лишила его последних сил. Алекс побрел к центру города, свернув в один из переулков, ведущих в сердце района Альтона. Океан остался за спиной.

«Ради тебя я пролетел через полмира, Дженни… Я тебя найду».

«Этот мне подойдет», – решил Алекс, увидев на одной из улиц сияющую вывеску отеля St. James с тремя звездами. Он вошел в автоматические двери и оказался в холле. Немецкая пара пыталась объясниться с чернокожим портье на ресепшен. Их фигуры расплывались в уставших глазах Алекса. Справа, подальше от входа, он увидел диванчики, расставленные полукругом перед плазмой Samsung, и решил подождать там. Сев на диванчик, Алекс с облегчением сбросил с плеча рюкзак, теперь казавшийся очень тяжелым. По телевизору шли новости.

«Все мы в большая опасность… Ты важный».

Ему на ум вдруг пришли слова малайзийского гадальщика, который как будто снова оказался рядом со своей загадочной улыбкой и картами в руках.

Алекс повертел головой по сторонам, словно проверяя, не стоит ли этот чудик за его спиной, не следует ли он за ним безмолвной тенью. Нет, все было в порядке. Он посмотрел на свою правую руку. Она подрагивала.

Наконец немецкая пара отошла от стойки регистрации и направилась к выходу. Настала его очередь.

«Спокойно, Алекс, спокойно», – повторял он себе под нос, пока шел на ресепшен спросить, найдется ли для него одноместный номер. То ли из-за юного возраста гостя, то ли потому что тот был иностранцем, портье посмотрел на Алекса с недоверием, а потом попросил у него паспорт и кредитную карту. Проверив данные, он вручил карту-ключ от номера и показал, где лифты.

Дженни закрыла учебник в 19:15. Недавно домой вернулись родители. Клара накрывала на стол, а Роджер был в ванной. Девушка вышла из своей комнаты с гудящей головой после стольких часов, проведенных за логарифмами, и спустилась на первый этаж. Лишь на секунду она задержалась перед фотографией в рамке, висевшей на середине стены. На снимке были ее бабушка с дедушкой, которые смеялись, обняв друг друга. Дедушка положил свою руку на руку бабушки. Прекрасное фото, Дженни его обожала. Ей больше нравилось разговаривать с ними здесь, стоя на лестнице перед фото, чем преклоняя колени на гравии кладбища Сент-Килда.

– Дорогая, ты мне не поможешь? Все уже почти готово! – крикнула Клара из кухни.

– Приду через десять минут! – ответила Дженни, зайдя в гостиную и плюхнувшись на диван. Она чувствовала себя очень усталой и отдала бы все, чтобы поесть в гостиной, удобно устроившись с тарелкой на коленях.

– Через десять минут я уже сама все сделаю! Ты не могла бы прийти сейчас?

– О’кей, о’кей, иду.

Дженни уперлась руками в диван, чтобы оттолкнуться и встать, и почувствовала, какие они тяжелые и онемевшие. Ей бы поспать, хотя бы пять минут. Веки как будто налились свинцом. В одно мгновение в ее глазах все потемнело, а когда Дженни открыла глаза, то не могла бы сказать, спала ли она, и если да, то как долго.

Она вскочила, готовая услышать мамины упреки. Из гостиной было видно, что на кухне никого нет. Может, родители решили дать ей поспать и поэтому не позвали к ужину?

Дженни медленно пошла на кухню, но ее внимание привлекла картина, висевшая на стене рядом с диваном. На ней был изображен мужчина в костюме и галстуке, сидящий в черном кожаном кресле. Самодовольное лицо, жесткий взгляд, аккуратно зачесанные волосы. Мама, наверное, совсем недавно купила этот портрет.

– Кто этот чел? – спросил она вслух. – Мама, ты где?

Звук открывающейся входной двери отвлек ее от созерцания портрета, который загадочным образом оказался в их гостиной. Через секунду дверь открылась, и в прихожую вошла ее мама.

– Вот и я, – сказала Клара, ставя на пол сумки с покупками.

– Но, мама… – Дженни пристально посмотрела на маму, у которой была другая прическа. – Сколько я спала?

– Не знаю. А ты спала? Я ведь только что вошла. Все в порядке?

– А ужин, ты ведь… – растерянно пробормотала Дженни. – А когда вы успели повесить этого? Он ужасный. – Дженни кивнула на портрет.

– Ты про портрет Коннора? Надо же, странные вопросы ты мне задаешь. Мы повесили его в прошлое Рождество. Ты же мне помогала. Скажи, ты, случайно, не пила?

Дженни огляделась, не отвечая, так как ее внимание привлекли другие детали. Двухметровая напольная лампа, белая мебель, занимавшая всю стену напротив входной двери, а еще персидский ковер и черный офисный телефон-факс, почему-то заменивший ее любимый лиловый радиотелефон. Все изменилось за то время, пока она спала на диване. Чертовщина какая-то!

– А где папа?

Клара положила сумочку на диван и подошла к дочери. Погладила ее по лицу, положила руки ей на плечи.

– Дорогая, что с тобой?

– Со мной все нормально, – сказала Дженни, чувствуя, что ей становится не по себе. – Так где папа?

Клара прижала руку к губам, словно пытаясь скрыть внезапное волнение.

– Папы больше нет. Милая, ты же знаешь.

– Извини, что знаю?

– Ох, Дженни, ну зачем ты так со мной? Мне ведь тоже тяжело. Но мы должны с этим смириться, хотя до сих пор не верится, что это произошло. Бывают дни, когда я тоже вижу его повсюду.

Дженни с комом в горле несколько секунд стояла неподвижно, захваченная в плен материнских объятий. Потом она резко отстранилась, повернулась спиной к Кларе и пошла к лестнице. Шагая через ступени, поднялась наверх, зашла в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Прежде чем в отчаянии броситься лицом вниз на кровать, она увидел ее – фотографию Роджера, стоящего на