Загадай желание в Новый год - Наталья Владимирова

собой. Только представь, какого это — не иметь возможности понять, чего от тебя требуют хозяева.

— Ужасно.

— Вот-вот. Ради таких как ты, я и делаю сосуды желаний.

— А сами почему не пользуетесь? — Наверное, вопрос прозвучал грубо, но не задать его я не могла.

— Создатели сосудов не пользуются своими творениями. Подобная работа вроде благотворительности.

— Но деньги берут, причем, не малые, — заметила я.

— Да, и почти все они уходят на материалы, из которых создается новый приют для очередной линси.

— И все эти линси — дурочки вроде меня, загадавшие нелепое желание?

Дед Ервей крякнул на мою самокритику. Но травница не стала меня убеждать в наличии ума.

— О, нет. Конечно, нет. У каждой линси свой способ оказаться в магическом сосуде. Так зачем ты пришла? Вряд ли, чтобы задавать глупые вопросы и получать никому ненужные ответы.

— На самом деле вы почти угадали, только я рассчитываю получить нужные ответы, а еще лучше — мудрые советы.

— Ты меня заинтересовала, линси. Спрашивай.

Так просто? Я-то думала, что придется уговаривать, может даже умолять или угрожать. А травница готова ответить на любой мой вопрос?

— Что будет, если человек вообще никогда не загадает третье желание? — выпалила я с бешено стучащим сердцем. И чего разошлось?

— Ничего. Пока ты линси — не стареешь, не болеешь, не умираешь. Рано или поздно твой сосуд перейдет к другому хозяину, и хорошо если предыдущий из-за этого не пострадает. Будешь исполнять желания для следующего человека, вот и все.

Услышав подобное, дед Ервей грозно прочистил горло, но все же промолчал. Наверняка, выскажется на обратном пути, когда останемся наедине.

— По-другому отменить проклятие нельзя? — с надеждой спросила я.

— Ну, что ты, быть линси не проклятие, а дар. А подарками негоже разбрасываться.

— Но… — я хотела сказать, что мне не нужны подобные подарки, однако травница перебила.

— Нет! Только после исполнения трех желаний хозяина линси становится свободной и отправляется обратно в свой мир. Иного пути не существует.

— А если разбить пузырек?

— Это самое страшное, что с тобой может случится в этом мире. Магический сосуд сложно разбить, но если уж подобное произойдет, то ты зависнешь меж миров. Поверь, не самые приятные ощущения, когда все твое существо разлетается на мелкие частицы. Есть шанс, что тебя приберут в иной мир, или в другой сосуд, но сколько времени пройдет до того, никто не знает. Некоторые теряют разум после длительного блуждания в междумирье.

То есть у меня нет выхода, как только подчиниться магической системе? Как ни крути, а выйдет по правилам, созданным жестокосердным демиургом? Неужели нет силы, которая могла бы противостоять магии?

«Любовь», — ответил старухин голос прямо в голове. Или мне только показалось?

Травница по-прежнему стояла напротив меня и грустно улыбалась.

— Иди, линси, — наконец, произнесла она, — все у тебя будет хорошо.

Не будет! Без Даля какое может быть счастье?

Но больше я от старухи ничего не услышала. Она уселась в свое любимое кресло-качалку и демонстративно завернулась в шаль, намекая, что собралась подремать, а незваным гостям пора покинуть ее лавку.

Я медленно вышла на улицу, прокручивая в голове то, что услышала, и подпрыгнула от неожиданности, когда дед Ервей громыхнул за моим плечом:

— Так значит, Ириса, остаться задумала? — грозно вопросил он, сдвигая кустистые брови. — Настолько плохо в своем мире, что не торопишься в него возвращаться? Готова Даля под удар поставить, лишь бы не вернули тебя обратно?

— Вы все не так поняли, — пискнула я, пытаясь оправдаться, но старик не хотел меня слушать и продолжал возмущаться.

— Пригрел, наивный мальчишка, линси на своей груди. Он с ней, как с человеком, а она, значит, вознамерилась здесь прижиться. Хитрая бестия!

— Да что вы такое говорите! — наконец, не выдержала я обвинений. — Даль сам не загадывает последнее желание. Чем я-то провинилась? Я не могу отказаться от сказанного вслух желания, но и заставить что-то пожелать тоже не могу. Не в моих силах, понимаете?

— Я-то как раз понимаю больше, чем тебе хотелось бы. Очаровала Даля, вот он и тянет с желанием, чтобы не расставаться. А ты и рада!

Я открыла рот, чтобы что-то ответить, но так и застыла. Неужели он прав, и я действительно готова пожертвовать всем на свете лишь бы оставаться рядом с Далем как можно дольше? А сам Даль? Настолько очарован мной, что закрывает глаза на опасность владения линси, или все дело в его наивности?

— То-то и оно, — сделал собственные выводы дед Ервей. — Значит так, девка. Если к Новому году не уберешься из этого мира, пеняй на себя. Разобью я твой пузырек. Не посмотрю, что обрекаю на вечные мучения, внука не позволю забижать. Так и знай.

— Но как же… Это же не в моих силах…

— В твоих, Ириса, только в твоих. Как хочешь, но убеди Даля загадать третье желание, иначе… Я все сказал и своего решения не изменю.

Вот и сходила на «свидание» с дедом на свою голову.

— Так-так-так. Кого я вижу! Уважаемый Ервей, — раздался знакомый голос за спиной. Между нами вклинилась высокая стройная фигурка, и затянутая в перчатку тонкая ручка ухватилась за дедов локоть.

— Уважаемая Мата! — явно обрадовался старик неожиданной встрече.

— А я смотрю, вы или не вы. На ногах, бодр и еще более привлекательный чем раньше.

— Уважаемая Мата, вы меня смущаете. — Дед зарделся, в этот момент здорово напоминая Даля. А я почувствовала себя третьей лишней.

— Нет, серьезно. По вам не скажешь, что вы только-только из лечебницы. Похоже, за вами был достойный уход. А я-то пилила Даля, за то, что отправил вас подальше от дома. Оказывается, он действительно хотел как лучше. До чего мне теперь перед ним неловко! — трещала без умолку соседка, не сводя сияющих глаз с деда Ервея.

— Что уж теперь, — смущался в ответ старик и с довольной улыбкой похлопывал по изящной ладони, уютно устроившейся на его локте. — Даль не маленький, должен понимать, вы исключительно по душевной доброте, так сказать, переживали…

— А как было не переживать! Но я так рада…

Я не стала дальше слушать светскую болтовню соседки и деда Ервея, а потихоньку отстала от них и перешла на другую сторону дороги. Наверняка, и не заметят даже.

Слушать воркование стариков было и умилительно, и горько одновременно. Несмотря на ежедневные «свидания», похоже, дед Ервей неровно дышал к Улькиной бабушке, вон как хвост распушил. У меня даже закрались сомнения, что не на свидания он ходил, а вокруг чужой пекарни прогуливался в надежде на нечаянную встречу. Что уж говорить про