Конъюгаты: Три - Люминис Сантори

боготворит, как его жена. Довольно скептически относится. То же мне, экономка. Пришлось из-за этой экономки менять всю кухню, потому что новая плита не вливается в ансамбль. А старую испортила эта бледная немочь.

Он видит её недостатки наверное, потому что родная кровь.

О недостатках.

Не всегда, но местами — закрытая. Пытающийся экстравертить интроверт. Из-за того как будто скрытная. Но скрывать особо и нечего. Не сто лет человеку. Молодая. Созерцательна. Оттого и всякие эти анекдоты. Не понимает длинные содержательные беседы, как заметила Далила, не из-за того, что совсем тупа, а с того, что к такому не относится. Однажды Кирсанова взяла её с собой на какой-то ужасно светский ужин по их научной сфере. Чтоб просто отвлеклась и самой отвлечься. Многие, конечно, заинтересовались. Особенно, мужчины. Особенно, молодые. И давай строчить всяки перлы в общем присутствии. В результате, вынесли ей приговор, что она — сухарь и доска. В чем Агний с ними согласился от начала и до конца, когда супруга потом рассказала. Вики, конечно, не хотела воротить нос и вообще себя так не ощущала. Ну не могла она по природе своей жеманничать, пускаться в флирт и остальное, чего не умела и не желала. Далиле на минуточку показалось, что не такая эта пустышка, каковой посчитали. Может, просто из тех "бесконечная трескотня — не есть общение" (ВСЧР). Но это было только секундное озарение, так как сама Кирсанова (и Кирсанов тоже) потрещать были не прочь всегда.

В таком случае, эти "ням-ням, собственно говоря" были для неё лишь шелухой, жужжанием, как будто облепленные грязью сапоги, и ничего они не говорили ей о самоем человеке. И кому понравится такая отрешенная возвышенность? Особливо мужчинам. Будь хоть из бриллиантов создана.

Потому Хрисанф и сокрушался, что старую деву в дом принял.

Тем не менее, в своих благодетелях пустозвонство, ням-ням так сказать и прочие низости не видит и не увидит. Субъективно относится, может даже не с благодарностью. Просто, по-семейному.

Глава 14

Хрисанф уведомил домашних, что Арсен обещался приехать после семи вечера. Также он немного радовался из-за того, что близнецы возможно не помешают сегодняшнему ужину, поскольку задержатся в городе. Айнар постоянно ворчал, что ненавидит эту дыру, однако успел завести немало знакомых и знакомств, в основном, разумеется, с присутствием женщин. Айтал же не столь торчал от подобных безответственных авантюр, так как сегодня они были приглашены на трапезу к довольно известной паре, единственной дочери которой пригляделся именно старший брат. Всё это могло сулить потом большим скандалом, ведь кое-кто не удержится и покажет свои конкретные намерения. Младший не желал портить репутацию отца, в доме которого они итак поселились и пребывали вроде как силком.

Агний спохватился о жене, слегка позабыв о ней прежде, увлекшись стряпней, затеянной Калитой и девушками, а потом чуть ли не с остервенением подметая двор с парадной стороны, затем некстати принявшись за экстренную ванну двух котов, которые особенно любили гостей и всегда тёрлись на виду при приёме. Он и сам не мог обозначить, почему устраивает столько "шума из-за ничего", всего лишь из-за простяги Арсушки, но, честно говоря, ловил себя в приятности текущих хлопот. С тортом, конечно, не успели. Надо было какой-нибудь трёхэтажный, с задумкой. Но спасло то, что Кирсановы итак с утра заказали небольшой пятничный тортик, без никаких этажей, с украшением из обыкновенных цветов и ягод. Хрисанф поместил его на то самое высокое блюдо, посыпанное золотой блёсткой, а Никита аккуратно добавил в композицию фигурные изящные шоколадинки разного цвета собственного приготовления и сбоку прикрепил весьма милую табличечку: "To Arsen, with love".

Агний нашёл супругу на симпатичном футоне цвета нежной весенней листвы, который она устроила на специальном возвышении в зале с небольшим искусственным камином, в котором вместо огня теперь плавали рыбки. Далила лежала с книжкой в руках, и он понял, что утомил её своими хаотичными телодвижениями, куриной суматохой, приправленной даже чуток уловимой позитивной паникой. Ей не нравилась всякая суета, тем более, если она в таком участвовала поневоле, либо не участвовала, либо участвовала, но уставала. Поэтому решила отвлечься на что-то абсолютно другое. К тому же, от неё особой пользы никто и не ждал, поэтому не обязательно было мешаться у всех под ногами.

— Что читаешь?

Далила, не отрываясь от книги, протянула руку к пиале со свежей черешней и немножко замарала открытую страницу соком.

— Карамазов бразерс.

— О, как! Перевод что ли?

Хрисанф сунулся было к ней через подмышку, но застрял в её домашней кофте.

— Не тупи! Оригинал, конечно. С моим сэнкью вери мач, ты вообще понял, что спросил?

— Аа.

Муж озабоченно стал изучать свои ногти на предмет чистоты и порядка и даже тайком от жены грызть заусенку.

— Хороший выбор. Я тоже время от времени перечитываю.

Далила отставила чтение, потому что процесс этот шёл туго, она много отвлеклась и просто, так сказать, тратила время.

— Кто твой любимый персонаж здесь?

— Нуу… Зря я сказал, что знаком с данным произведением да! (смеётся) Я не помню!

— Не ври. У тебя память, как у Шелдона.

— Не так чтобы. Нуу. Например, Смердяков.

— Фи! И почему. Он же гадкий. Никто его не любит. Даже в критике так написано.

Агний, улучив момент, нырнул под плед и устроился рядом с ней.

— Ах! Ну. Может, потому что у него полоски снаружи: у зверья полоски снаружи, у человека внутри (суеьу эриэнэ таьыгар, киьи эриэнэ иьигэр).

— Хмм… Но тут же типа наоборот, он — лакей, а потом бац.

— Почему (начинает умничать). С самого его появления с трактатом среди Карамазовых выдаётся без особого иносказания, что он — полудракон, что в тихом омуте черти водятся и что входит в число тех, кто вдруг с оружием без особой видимой причины врывается в супермаркет.

— И он тебе симпатичен, тоже мне.

— А что ты хотела, чтобы я выбрал среди этого скопища разврата и бентоса?

— Ну, женщин каких-нибудь.

— Ой, мне тут одной хватает! Одна за сто.

Далила под пледом ощутимо толкнула его, так что он чуть не скатился вниз.

— Ты выбрала сие из-за моих распрей с этими доморощенными карамазовыми?

— Нет же. Вообще не думала об этом. Просто эта книга в моём собственном списке литературы, которую я хочу прочесть. Давно уже.

— Какая умница.

Целует.

— Ничего не так.

— А ещё что, кто в твоём списке?

— А он не составлен на бумаге, так что я точно не знаю.

— Мм…

— Кто твой любимый писатель?

— Ты.

— Ну, Агний, без шуток! Без субъективки.

— Тогда,