Грезы Тадж-Махала - Бонкимчондро Чоттопаддхай

— А какой еще может быть выход? — ответила Чанчал-кумари. — Есть ли на свете храбрец, который ради меня бросит вызов делийскому падишаху? Раджпутские князья опозорили свой род и сделались рабами моголов. Разве есть теперь Санграм[38] или Пратап?

— Что ты говоришь, принцесса! — возразила Нирмал. — Да если бы и были живы Санграм и Пратап, чего ради они стали бы из-за тебя ссориться с падишахом? Кто станет жертвовать собой ради чужого человека? Сейчас, правда, нет Пратапа и Санграма, зато есть Радж Сингх. Но почему вдруг он станет всем рисковать ради тебя? Тем более, что ты родом из Марвара.

— Ну и что из того? Разве раджпуты не защищали всех, кто просил у них защиты, если только у них была сила в руках? Об этом я и думала, Нирмал. В беде я призову на помощь славного потомка Санграма и Пратапа — неужели он не заступится за меня?

С этими словами Чанчал-кумари перевернула портрет и Нирмал увидела изображение Радж Сингха.

— Смотри, дружок, — проговорила принцесса, не отводя взора от портрета, — неужели ты не веришь, глядя на этот царственный облик, что Радж Сингх — защитник беспомощных и сирот? Неужели он не поможет мне, если я призову его на помощь?

Нирмал была наделена трезвым умом, она призадумалась. Пристально глядя на подругу, она спросила:

— А чем ты вознаградишь героя, который спасет тебя от беды?

Принцесса поняла, что имела в виду Нирмал.

— Чем я вознагражу его? — грустно, но твердо заметила она. — Разве есть у меня что-нибудь, что я могла бы отдать? Ведь я женщина!

— У тебя есть ты сама, — возразила Нирмал.

— Убирайся! — Чанчал-кумари смущенно отвернулась.

— В княжеских домах такое бывает, — продолжала Нирмал. — Если ты можешь стать Рукмини, то Джадупати[39], конечно, придет тебе на помощь.

Чанчал-кумари опустила голову. На ее прекрасном лице смущение и счастье сменяли друг друга подобно тому, как на закате сменяются набегающие одна из другой волны света на гряде облаков, с каждым мгновением рождая все новую и новую красоту.

— Чем заслужу я такое счастье? — воскликнула она. — Возьмет ли он меня в жены?

— Об этом судить ему, а не нам, — ответила Нирмал. — Разве нельзя послать к нему гонца? Тайно, так, чтобы никто об этом не знал. Я слышала, что у него достаточно сильная армия.

Чанчал-кумари задумалась.

— Пошли за моим духовным наставником, — сказала она наконец. — Кто любит меня больше, чем он? Объясни ему все и приведи ко мне. Мне было бы стыдно рассказывать ему обо всем самой.

В это время подружки Чанчал-кумари сообщили о приходе торговки жемчугом.

— Сейчас мне не до покупок, — сказала принцесса. — Гоните ее прочь.

— Мы уже пытались ее прогнать, — сказали подружки, — а она не уходит. Нам кажется, у нее есть какое-то важное дело.

Волей-неволей Чанчал-кумари пришлось ее принять.

Торговка жемчугом показала ей несколько фальшивых жемчужин.

— Ты так упорствовала ради того, чтобы показать мне эти подделки? — с раздражением спросила ее принцесса.

— Нет, — ответила торговка. — У меня есть кое-что еще. Но я могу показать это только тебе одной.

— Я не стану говорить с тобой одна, со мной будет моя подруга, — сказала Чанчал-кумари. — Пусть Нирмал остается, а все другие выйдут.

Когда все, кроме Нирмал, удалились, Деви, а торговка жемчугом была не кто иная, как Деви, показала Чанчал-кумари перстень джодпурской принцессы.

— Откуда ты его взяла? — спросила Чанчал-кумари, прочитав надпись на перстне.

— Мне вручила его джодпурская принцесса.

— А какое ты имеешь к ней отношение?

— Я ее служанка.

— Зачем же ты пришла сюда с этим перстнем?

В ответ Деви все рассказала. Выслушав ее, Нирмал и Чанчал-кумари переглянулись.

Чанчал-кумари отпустила Деви, щедро наградив ее на прощание.

— Нирмал! — воскликнула принцесса, когда за Деви закрылись двери. — Верни ее, она забыла перстень.

— Она не забыла, — возразила Нирмал. — Я думаю, что она оставила его нарочно.

— Но что мне делать с ним?

— Сохрани его. Когда-нибудь ты сможешь сама вернуть его Джодпури.

— Как бы там ни было, — сказала Чанчал-кумари, — а совет джодпурской принцессы прибавил мне смелости. Когда мы, две девчонки, советовались друг с другом, я никак не могла решить, что же мне в конце концов следует делать. А теперь я знаю: я должна искать защиты у Радж Сингха.

— Мне-то это давным-давно было ясно, — рассмеялась Нирмал.

Чанчал-кумари склонила голову и тоже засмеялась. Нирмал вышла, но на душе у нее было совсем не весело. По щекам ее струились слезы.

Ананта Мисра был потомственным священнослужителем рода рупнагарского раджи. Он любил Чанчал-кумари, как родную дочь. Все относились с большим почтением к этому мудрому пандиту[40]. Едва Чанчал-кумари послала за ним, как он появился в онтохпуре[41] — перед ним были открыты все двери. По дороге его встретила Нирмал и не отпустила, пока не рассказала ему все.

Улыбающийся брахман предстал перед Чанчал-кумари. Он был высок, его широкий лоб разрисован пеплом и сандаловой пастой, на груди висели четки. Чанчал-кумари поклонилась духовному наставнику, принцесса держалась спокойно, она была само воплощение решимости. Слезы Чанчал-кумари видела только Нирмал.

— Мать Лакшми, — обратился Ананта Мисра к Чанчал-кумари. — Почему ты вдруг вспомнила обо мне?

— Потому что ты должен меня спасти. Потому что больше некому спасти меня.

— Понимаю, — улыбнулся наставник. — Рукмини выходит замуж, поэтому старому брахману придется отправиться в Двараку[42]. Посмотрим, припасла ли для нас что-нибудь богиня счастья. Я отправлюсь в Удайпур, если у меня будут деньги на дорогу.