Меценат из ментовки - Александр Чернов

Для первого раза достаточно, ― шокированный рассказом Стражникова пробормотал Привольнов. ― Мне еще эти сведения переварить нужно, да по полочкам разложить. ― Он с озадаченным видом почесал затылок. ― Да-а, крупно ж я влетел!

― Это точно! ― авторитетным тоном изрек майор. ― Ну, что собираться будем? А то работа стоит. Ко мне люди должны прийти.

Привольнов все еще находился под впечатлением услышанного.

― Пожалуй, ― произнес он рассеянно и, продолжая размышлять о своем, добавил: ― Непросто мне будет вывести на чистую воду главаря банды. Матерый волк он, судя по твоему рассказу.

― Но и ты не лыком шит, ― подбодрил бывшего сослуживца Стражников. ― Ты ж из спецназа. ― Не вставая с места, майор приоткрыл дверь и громко позвал: ― Девушка!

Официантка появилась несколько мгновений спустя.

― Да, я вас слушаю, Олег Владимирович.

― Счет, пожалуйста!

Девица выдрала из блокнота листок и положила его на стол. Взглянув на счет, Привольнов достал деньги и стал было отсчитывать, однако Стражников остановил его.

― Оставь, Жора, я заплачу. Тебе деньги еще пригодятся.

― А у тебя их куры не клюют, ― пошутил Привольнов. ― Давай хотя бы напополам.

― У нас в спецназе, ― рассмеялся майор, ― единоличная форма оплаты за съеденный вместе обед называлась крохоборством. Заплатишь, Жора, в следующий раз, когда проблемы решишь.

― Что ж, я не против, ― весьма довольный заявлением бывшего сослуживца, объявил Привольнов и убрал в карман деньги.

Стражников наоборот, достал пачку купюр. Он отсчитал несколько штук положил их поверх счета на стол и обратился к официантке:

― Ответь-ка моему приятелю, красавица, откуда ты меня знаешь? А то он очень интересуется. Да и мне любопытно.

― А вы разве меня забыли, Олег Владимирович? ― подивилась официантка. ― Я ж Самойлова Лена.

― Что-то не припомню, ― честно признался майор. ― Кто такая?

― Ну как же Лена, я ж в «Светлячке» паслась, как принято у вас говорить, торговала своим телом, ― хихикнула девица. ― Неужели не помните?

― А-а… Ленка! ― чему-то обрадовался майор. ― Ленка-промокашка! Вот теперь узнал. Но ты здорово изменилась.

Девица снова хихикнула и очертила указательным пальцем вокруг лица овал.

― Так я ж без боевой раскраски и путанского прикида. Обычный макияж и скромный наряд официантки.

― На работу, значит, устроилась? ― Стражников поднялся, следом за ним встал и Жорик. ― Это хорошо. А то, вроде, умная красивая девка и таким срамным делом занялась. И как, нравится работа в кафе?

Ленка-промокашка поморщила хорошенький носик.

― Да как вам сказать, Олег Владимирович, ― не особенно. Послушалась я вашего совета, пошла на работу, в кафе вот устроилась. И что же, отработала несколько дней, пахала как папа Карло, бегала, целый день суетилась, ну и рассчитался со мной хозяин ― за бой стаканов, которые не бились, высчитал, ежедневную подать, взял еще там за что-то, короче получила я за месяц ровно столько сколько когда-то за день в «Светлячке» зарабатывала. Так как, товарищ майор, такая жизнь нравиться может? Раньше меня по кабакам водили, а теперь сама прислуживаю… А вообще-то, спасибо вам, за то что в прошлый раз меня выручили.

― Ах, ты об этом, ― махнул рукой Стражников. ― Да, ладно, чего уж там, это моя работа. ― Выходя за дверь, бросил: ― А работу официантки не оставляй! Проверю! ― На улице, остановившись возле «Жигулей», майор пояснил. ― Попала эта промокашка под влияние одного отморозка. Наркотики употреблять стала, ну и в преступление ее втянул ― драка с поножовщиной. В общем, пожалел я девку, еле-еле отмазал, а мужика того посадили. Поняла вроде, Ленка кое-что в этой жизни, раз на работу устроилась… Ну, давай, Жорик, ― Олег пожал Привольнову руку. ― Звони, если что. Только имени своего не называй. У меня с шефом параллельный телефон. И еще: не проговорись, где-нибудь о наших с тобой взаимоотношениях.

Жорик взялся рукой за горло, показывая, что лучше удавится, чем проболтается.

― Ты меня знаешь. А тебе я обещаю: если не сумею найти настоящего главаря банды, скрываться от правосудия не буду. Сам приду в милицию и сдамся.

На том бывшие сослуживцы и расстались.

Кто эти трое да на ящиках в подсобке,

Одним ударом выбивающие пробки.

Дюма Одесский вместе с сыном

Одеколончик заедают апельсином.

Лесоповал «Трое».

Худинский Вовка по прозвищу Худя вполне оправдывал свою фамилию, ну и прозвище тоже. Он был тощим, как большинство законченных алкоголиков с ввалившимися глазами и щеками, с провалом в том месте тела, где находится разрушенная алкоголем печень пьяниц, отчего фигура его стала похожа на крючок. Любая одежда болталась на Худе, как на вешалке, а ходил он еле передвигая ноги, будто только что вылезшая из саркофага мумия. Ссутулившись по своему обыкновению, Вовка стоял за буфетным столиком у пивного ларька, одной из точек, где собиралось местное братство пьяниц, и дул пиво, пропивая остатки заработанных накануне вечером поденной работой деньги. Подработать удавалось редко, ибо труженик из Худинского был никудышный. Загубленное алкоголем здоровье не позволяло Вовке поднимать что-либо тяжелее кружки или стакана. Так перехватит мелочишко за плевую работенку и хватит.

Много спиртного Худе не нужно. Со второй кружки он осовел и стоял сейчас, уткнувшись в кружку точно дремлющая лошадь в торбу. Он не сразу узнал подошедшего к нему Жорика.

― Худя, привет! ― сказал Привольнов, вставая таким образом, чтобы держать в поле зрения находившихся поблизости людей. Однажды в подобной же ситуации его уже повязали. Хватит проколов.

Худинский поднял к Привольнову глаза. Его затуманенный взор стал проясняться.

― Это ты, Жорик? ― нашел он в себе силы удивиться. ― Ты откуда?

― Да так, шел мимо, смотрю ты стоишь, дай, думаю, подойду.

Худинский перенес центр тяжести с одной ноги на другую, нога у него неожиданно подломилась, однако он тут же выпрямился.

― А мне сказали, тебя в ментовке закрыли.

Привольнов с беспокойством глянул по сторонам и, стараясь не заострять на данном вопросе внимания, сказал:

― Закрыли, да отпустили.

― Это хорошо, ― боднул головой Худя. ― Ходят они здесь, все про тебя выспрашивают, да вынюхивают. ― Вовка подвинул к Привольнову кружку. ― На выпей, подлечись!