Меценат из ментовки - Александр Чернов

― Ну, Жорка, спасибо тебе, ― поблескивая выступившей на глазах влагой принялся он сердечно благодарить Привольнова. ― Век не забуду. Я всегда знал, что ты настоящий мужик!

Воровато оглянувшись. Вовка сгреб деньги в кулак, а Жорик повернулся и зашагал прочь от пивного ларька.

Места Привольнову хорошо знакомы. Вон родной перекресток, вон автозаправка, вон супермаркет, вон десятиэтажка с большим книжным магазином на первом этаже, а за ней Жорика дом. Его Привольнов обошел стороной. Не думал Жора, что будет когда-то, по-воровски оглядываясь, пробираться по своему массиву, опасаясь быть узнанным.

Кружным путем через массив выбрался к трансформаторной подстанции. Современная, недавно отстроенная, она занимала приличную территорию и была обнесена глухим железобетонным забором. Вдоль одной стороны его шел неширокий тротуар, выложенный из тротуарных плит, взятыми с двух сторон в бетонный замок. Шагая по тротуару, Привольнов вдруг почувствовал непреодолимое желание заглянуть за забор. Раньше, когда иной раз он проходил здесь, такого желания не возникало. Пьяный был, на подстанцию не обращал внимания, даже не заметил как и когда ее выстроили. А теперь вот любопытство взяло. Что ж там понастроили. Привольнов не стал бороться с искушением. Оглянувшись, ― не видит ли кто ― встал ногой на торчащую из забора монтажную арматуру, приподнялся и, ухватившись здоровой рукой за край бетонной плиты, заглянул во двор. Ну, как пацан, ей богу! Впрочем, то что Жорик становился любопытным было хорошим признаком. Интерес к жизни пробуждался. Привольнов не пил уже несколько дней и взглянул на мир трезвыми глазами.

А на подстанции было на что посмотреть. Во дворе с небольшим зданием, огромными трансформаторами, проводами и прочими коммуникациями, назначения которых Жорик не знал, неподалеку от забора на расстеленном покрывале, загорала молодая женщина. Из одежды на ней были только трусики. Остальная одежда, аккуратно сложенная, лежала неподалеку. Женщина лежала, раскинув руки и ноги; приличных размеров грудь торчала вверх и в стороны; между двумя холмиками блестели капельки пота. Лицо женщины было закрыто панамой. Жорик надолго прилип к забору. Завораживающее зрелище. Женщина, очевидно, почувствовала нескромный взгляд. Она приподняла панаму и, увидев торчащую над забором голову, тут же прикрыла грудь ладонями.

― Ну, чего тебе? ― сказала она недовольно.

Жорик смутился.

― Извините, ― пробормотал он в ответ, спрыгнул вниз и быстро зашагал вдоль забора.

Когда-то место за подстанцией было оживленным. Туда к зданию зимнего кинотеатра стекались жители близлежащих домов. Тусовалась молодежь, бабушки семечки продавали. Однако время малых летних и зимних кинотеатров прошло. Здание обветшало, пришло в негодность, площадка вокруг него застроилась частными гаражами, вход на территорию которых посторонним был заказан. Кое-кого из хозяев гаражей Жорик знал. Он прошелся вдоль одной нитки боксов, другой, обнаружил открытую дверь и вошел.

Гараж оказался пустым без машины. В нем у верстака стоял седой морщинистый старик в очках, и с задумчивым видом рассматривал какую-то деталь автомобиля. Это был председатель гаражного кооператива Блинов Владимир Васильевич.

― А-а, это ты, Жорик, ― не очень приветливо изрек Блинов, ибо не любил околачивающихся в его владениях пьяниц. ― С чем пожаловал?

Привольнов перекинул пиджак с одного плеча на другое.

― Мне Васька Широчкин нужен, Владимир Васильевич, ― сказал он. ― Не видали?

Блинов смерил Привольнова неодобрительным взглядом.

― Ты бы не отвлекал Широчкина, Жорик. Мужик второй день работает не пьет.

― Я сам не пью, дядя Володя, ― осклабился Привольнов. ― Мне поговорить с Широй нужно.

Блинов более внимательно посмотрел на Жорика поверх очков. Заметил его костюм, посвежевшее лицо и с благосклонным видом кивнул.

― Ну, что ж коли так, поговори. В сто пятидесятом гараже он с Серегой Поздняковым работает.

― Спасибо! ― Привольнов ретировался из гаража.

Пару минут спустя отыскал нужный бокс. Сто пятидесятый оказался в конце кооператива в закутке, не самом престижном в гаражах месте, так как боксы в нем не пользовались у рядовых членов кооператива спросом, по причине отдаленности и низко выстроенных потолков. Зато в закутке с удовольствием приобретали гаражи автослесаря, костоправы и прочие народные умельцы ― налоговые инспекторы в закуток реже заглядывали.

В сто пятидесятом стояли старенькие «Жигули» со снятым капотом. Перед моторной частью машины на стуле, будто за роялем сидел светловолосый одноногий мужчина. Рядом с ним стояли костыли.

Серега Поздняков потерял ногу недавно ― гангрена что ли началась или какая-то другая зараза прицепилась, но конечность пришлось оттяпать, однако Серега не унывал. Мотористом Поздняков был классным и даже оставшись одноногим, подрабатывал ремонтом машин. У него-то в помощниках и работал Васька.

― Серега, привет! ― Привольнов слегка дотронулся до плеча мужчины.

Поздняков снимал с машины какую-то деталь, требующую при демонтаже особой сноровки.

― Здорово! ― не отвлекаясь от своего занятия, бросил он. ― Если я тебе нужен, то погоди, скоро освобожусь.

― Нет, я Широчкина разыскиваю. Мне сказали, будто он с тобой работает. Где он?

― Там, ― кивнул Серега на пол и с озабоченным выражением на лице запустил руку в моторный отсек по самое плечо.

В тот же момент из-под машины вылезла испачканная моторным маслом рука и попыталась ухватить Привольнова за штанину.

― А-а-м!

Жорик отдернул ногу.

― Ты что ли, Васька?

― Я, ― изрек из-под машины самодовольный голос. ― Зачем я тебе понадобился?

Хотя штанина была чистой, Привольнов зачем-то отряхнул ее.

― Нужен ты мне. Поговорить хочу. Вылезай, давай!

― Подожди минутку, ― вновь раздался из ямы голос. ― Стартер сейчас сниму. Здесь болт заклинило.

Жорик вышел из гаража и стал ждать. Пять минут спустя из ямы вылез чумазый, улыбающийся Васька.

В детстве у Широчкина была такая же кучерявая шевелюра, как у Володи Ульянова на октябрятском значке. С годами он так же, как Владимир Ильич облысел, но на него совсем не был похож, скорее смахивал на Тараса Бульбу ― нос картошкой, щеки пряники, и на голом черепе оселедец. Человеком Васька слыл общительным, нрав имел веселый, неунывающий, за что и нравился Привольнову, да и не только ему, а многим собратьям по бутылке.

― Но красавец, красавец! ― раскинул Шира руки. ― Ишь вырядился! Я издалека тебя и не узнал. Принял за налогового инспектора. Сижу в яме тихо, боюсь нос высунуть. Чего хотел-то?