Обыкновенная пара - Изабель Миньер

— Ты ведь помнишь, Бенжамен, как я любила Сильви, но ведь с нею сама атмосфера становилась нездоровой, это было чересчур тяжело, я буквально заболевала, когда ее видела, становилась никакая. Я слишком чувствительна.

Понятно, к чему она клонит. Мы с Беатрис настоящая пара: мы читаем мысли друг друга. Я заранее знаю, что она хочет мне сказать. Так к чему тратить силы на слова?

— Иди ко мне, поцелуй меня в знак примирения! Знаешь, это нормально, что мы ссоримся, мужчинам трудно понять современных женщин, они изменились, они хотят самовыражаться. Мужчинам приходится приспосабливаться, и иногда это непросто. Понимаешь, все, что с нами происходит, совершенно банально. Обычное дело. Мелкие неприятности обычной пары. Но мы ведь любим друг друга, Бен… Ну же, поцелуй меня…

Я думаю о кастрюле, о зайчике в кастрюле. Пробую представить, как подаю жалобу на жену за сексуальное домогательство: насмешки веселящихся полицейских, растерянность при виде преследовательницы — «она же красавица, ну и на что этот тип жалуется? Хотелось бы мне, чтобы меня домогалась такая клевая баба, не повезло ей, однако, метать бисер перед свиньей!».

Целомудренно прикасаюсь губами к ее лбу.

А она хватается за меня, вцепляется в меня, засовывает мне в рот язык, принимается им вращать и тыкать куда попало. У Беатрис огромный язык, иногда мне кажется, что их у нее несколько. Противная манера — вот эдак шуровать у меня во рту; можно подумать, она меня обследует, причем грубо, ощущения почти болезненные.

Наконец она меня выпускает.

— Это только аперитив, мой зайчик… Скоро получишь основное блюдо.

Воспользуюсь-ка я передышкой, чтобы почитать.

Когда я читаю, я один. Я читаю в постели. Беатрис говорит, что постель для того, чтобы спать и заниматься любовью, а не для того, чтобы читать. А я беру автора в постель — так мы с ним ближе.

Итак, я читаю или пытаюсь читать: я тружусь, я упорно тружусь. В каждой третьей строке, если не чаще, вижу «зайчика», или «жирную свинью», или «пиццу», «кастрюлю», «аптеку»… И вообще не понимаю, о чем написано в этой книге. Печатают невесть что. Вдруг мне на глаза попадается «научиться говорить “нет”». Может быть, это история зайчика, который говорит «нет» кастрюле, и жирного борова, продающего пиццу в аптеке. Закрываю книгу, не люблю я такие истории.

Если бы Марион не спала, я взял бы у нее сказку о принцессе. О нежной принцессе, которая очень тихо разговаривает и никогда не плачет.

Я гашу свет и обнимаю подушку, стараясь не слишком сильно сжимать ее, как если бы это была нежнейшая принцесса, превратившаяся в подушку, чтобы мне было удобно с ней спать. Принцесса, с которой я буду беспредельно нежно заниматься любовью. Я представляю себе…

Я мечтаю.

И молю Бога о том, чтобы сон напал на меня раньше кастрюли.

Напрасно я молил Бога и напрасно мечтал. Кастрюля приближается.

Она — решительная кастрюля, а я всего лишь жалкий зайчик… И это очень грустно. Если бы я был не я, то сильно бы огорчился, отождествляя себя с собой. Пустые слова. Никудышный из меня зайчик. Жалкое ничтожество.

Если бы я был писателем, то сочинил бы историю о бедном зайчике, которого преследует металлическая, очень твердая кастрюля. Книга называлась бы «Страдания обыкновенного зайчика». И поскольку у меня уши среднего размера и нет ни малейшего намека на усы, то никто бы не догадался, что рассказ автобиографический. Но все нашли бы бедного зайчика очень славненьким, очень трогательным, особенно милые дамы — я уверен, что они существуют, — и это бы меня немного утешило.

Тем временем кастрюля переходит в наступление:

— Иди сюда, мой зайчик, ну-ка, посмотри, что тут у меня есть…

Я притворяюсь глухим зайчиком.

Но моя рука уже в плену, она уже засунута туда, куда было показано. Как обычно…

— Я читала эротическую книгу и ужасно возбудилась, просто вся горю, горю, я готова, возьми меня, проткни меня насквозь, взорви меня, взмахни скорее своей волшебной палочкой, поработай ею как следует, я этого хочу! Быстрее!

Моя волшебная палочка? Не работает. Сломалась. А она говорит мне о зверье — о пылающей киске и развратном зайчике. Это смешно. Умираю от желания захохотать во все горло. Прошло. Желание было мимолетным.

Она хватает мою волшебную палочку и начинает растирать ее так яростно, будто хочет надраить до блеска. Затем накидывается на меня:

— Ну же, зайчик, зайчик, да сделай же что-нибудь, ну, пошевелись, потрогай меня вот тут, вот тут, потереби меня, подергай…

— Что-то не очень хочется…

— Да что ты прямо как девственник! Аппетит приходит во время еды!

Она кладет мою руку себе на грудь и возит ею туда-сюда, спрашивая, неужели у нее безобразная грудь?

Она прекрасно знает, что грудь у нее очень красивая, но это ничего не меняет. Я проклинаю себя за то, что у меня две руки. Одна уже…

— Возьми же меня наконец, Бенжамен, возьми меня как дикарь, я всегда хочу так, мне это во сне снится, ну же, дикарь, бросайся на меня, бросайся!..

— Нет.

— Что?

— Нет.

Она прекращает атаку. Зажигает свет. Отбрасывает одеяло, теперь ее голое тело как на витрине.

Наслаждаюсь свободой. Руки немедленно сцепляются, чтобы поддержать одна другую.

— Я что — не способна вызвать желание у мужчины?

— Способна.

— Но у тебя его нет?

— Нет.

— А ты знаешь, что многие мужчины хотели бы оказаться на твоем месте?

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Я тебе противна?

— Нет.

— Понятно! Ты хочешь отомстить мне из-за этой пиццы. Такой шантаж: если я не соглашаюсь исполнить любое твое желание — ты мстишь в постели. Бенжамен, это мелко! Ты просто как Орельен!

Давненько не вспоминали!

— Орельен не хотел заниматься любовью?

— Нет, просто Одиль расхотелось с ним трахаться. Он делал это машинально, без фантазии, без чувства. Он не забывался. Он трахался как кролик. Ну и Одиль почувствовала себя мешком для спермы. И ей надоело.

Вот те на! Неужели женщины обсуждают такие темы?

— А ты? Что ты рассказываешь? Что ты рассказываешь о «Бенжамене в постели»?

— Нет уж, я не такая, у меня есть стыд, я ничего не рассказываю или же говорю, что ты внимателен к моим прихотям, стараешься доставить мне удовольствие. Ну-у… до сих пор старался. Только в последнее время изменился, тебе стало наплевать на то, что я чувствую… А не только мужчина должен получать удовольствие, но и женщина! И удовольствие мужчины — даже не главное! До Орельена это не дошло. Он думал только о себе, и так не могло долго продолжаться. Если секс угасает, супружеская пара распадается. У Орельена не осталось ничего общего с Одиль…