Боги Гринвича - Норб Воннегут

– Олавюр, почему вы считаете, что они захотят инвестировать?

– Потому что мы одолжим им деньги.

Президент молчал.

– Без права оборота, – добавил младший банкир.

Иными словами, если катарцы не выполнят обязательства, «Хафнарбанки» не сможет требовать в судебном порядке возмещения убытков. Только вступить во владение своей долей.

Глаза Гвюдйонсена превратились в щелочки:

– Они получают все вершки и ни одного корешка.

– Именно.

– Вы считаете такой риск приемлемым?

– Я полностью доверяю, – ответил Олавюр, – вашей дальновидности и верю в будущее нашего банка.

«Не может же Гвюдйонсен признать, что ему не хватает уверенности?»

Президент снова прищурился, будто оценивая последствия плана для своего портфеля:

– Подкрепить цену наших акций – неплохая идея.

– Это первый шаг.

– Что еще?

– Мы нападем на основную позицию в портфеле «ЛиУэлл Кэпитал». Тем же способом, которым они напали на «Хафнарбанки».

Олавюр с февраля изучал этот хедж-фонд. Судя по открытым данным, примерно пятнадцать процентов их активов составляла одна компания. «Бентвинг Энерджи Групп» с биржевым кодом BEG и Сайрусом Лизером в правлении. Основная позиция в портфеле Лизера.

– Зачем? – возразил Гвюдйонсен. – Месть – не наш бизнес.

– Мы заработаем деньги и отправим весточку нашему врагу.

– Какую?

– Отгребитесь от наших акций, или мы вас похороним.

– И вы думаете, Олавюр, это послание необходимо?

– Как я сказал, мы на войне. Если не ударим, каждый хедж-фонд Гринвича будет играть на понижение, пока наши акции не упадут еще на тридцать процентов.

Гвюдйонсен помолчал. Он был известен как мастер манипулирования подчиненными посредством неловкого молчания.

– Что может пойти криво?

– По сообщениям моих источников, «ЛиУэлл Кэпитал» хеджирует риски неизвестным, но безотказным способом.

– Но вы не знаете точно?

– Невозможно устранить все риски. «Нулевые риски» звучит слишком хорошо для правды.

– Что еще? – спросил председатель. – Вы явно знаете что-то еще.

Младший банкир помешкал.

– Я думаю, «ЛиУэлл Кэпитал» занял слишком много денег.

– Но?

– Я не могу этого доказать. И если я ошибаюсь, мы потеряем деньги, играя против «Бентвинг».

– И вы считаете, мы должны рискнуть?

– Да, потому что катарцы на нашей стороне.

Председатель поднял брови. Он был в равной степени удивлен и доволен работой, которую проделал его подчиненный. Но ничего не сказал.

– Если мы и катарцы будем сбрасывать акции «Бентвинга», – продолжал Олавюр, – то, скорее всего, выиграем. Ценные бумаги начнут падать от всех продаж, и мы заработаем, играя на понижение. Это моя quid pro quo[15]с катарцами, за заем без права оборота.

Президент Гвюдйонсен смотрел на Олавюра с неопределенным выражением, в котором смешивались ужас и восхищение. Брови его встопорщились, но старик молчал. Наконец он заговорил:

– Вот теперь я понимаю, почему вас прозвали Мистер Лёд.

Слова председателя прозвучали как комплимент. Но дальше все испортилось.

Олавюр, который допивал третий мартини, вовсе не чувствовал себя как Мистер Лёд. Воплощение интеллекта и рассудка в офисе, он успокаивал коллег, когда они стенали о ценах на акции банка.

– Не волнуйтесь. Это просто колебания рынка.

Фраза звучала хорошо. Но в глубине души Мистер Лёд ненавидел риск. Ему принадлежало слишком много акций банка, причем с уплатой только части стоимости. Три процента вниз, и его трясло. Три процента вверх, и его охватывала эйфория. Но акции «Хафнарбанки» упали с декабря на двадцать девять процентов, и за это время праздников было немного.

За ежедневным похмельем Олавюра прятался страх. Так легче казаться спокойным, когда ты чувствуешь себя полным дерьмом. Однако он сомневался, будет ли эта методика работать и дальше. Сегодня он пошел на невиданный риск. Его карьера под угрозой.

– Дайте заем катарцам и начинайте торги, – сказал Гвюдйонсен.

– Хорошо, сэр. Катарцы сразу начнут покупать акции «Хафнарбанки». И мы выберем момент, чтобы сыграть на понижение с «Бентвингом». Мы сделаем все как следует.

Согласие президента должно было радовать. Но Гвюдйонсен, уже положив руку на ручку двери, повернулся:

– Олавюр, учтите одно обстоятельство.

– Да, сэр?

– Вы проделали большую работу, – со спокойствием акулы заметил седовласый председатель, переживший многие бури.

– Спасибо.

– Но если наша война пойдет плохо, вы будете уволены, – продолжил старик и, помолчав, добавил. – И возможная потеря работы – не главная из ваших проблем.

– То есть, сэр?

– Если кто-нибудь узнает о нашей сделке с катарцами, вы отправитесь в тюрьму.

– Но…

– Олавюр, я не приму вину на себя.

Мистер Лёд заказал четвертое мартини. Он искал мужества в алкоголе и думал о римлянах. Они уничтожили Ганнибала, изнасиловали женщин Карфагена и посыпали солью руины города. Когда он выступит против «ЛиУэлл Кэпитал», ему понадобится их опыт.

Интервью…

Еще со времен колледжа Кьюсак терпеть не мог интервью. Утомительная беседа двух людей, каждый из которых согласился бы оказаться в любом другом месте, не считая кресла стоматолога. Интервьюер искал. Он продавал. Получение работы зависело от того, ищет ли интервьюер именно то, что он продает.

Интервью обычно заканчивались просто. «Мы свяжемся с вами» означало письмо, которое приходило через две недели и начиналось с предложения «Спасибо за интерес, проявленный к нашей компании». После вставленного для приличия абзаца отправитель продолжал: «Мы сожалеем, но…». Слова выглядели любезно, но их следовало переводить как «да ты шутишь, парень».

Альтернатива выглядела не лучше. Повторный звонок означал еще один раунд раскапывания и хныканья. Весь процесс выедал Кьюсаку мозг не хуже реалити-шоу. И еще неизвестно, что страшнее.

Но это интервью оказалось совсем иным. Сай обошелся без уловок и хитростей.

– Мне нужна помощь в развитии бизнеса.

Лизер склонился над столом, и его манеры изменились. Он уже не был интервьюером. Сейчас перед Кьюсаком сидел лидер. Капитан, который призывает товарища по команде присоединиться к обсуждению предстоящего матча.