Великий Новгород в иностранных сочинениях. XV - начало - XX века - Геннадий Коваленко

До Петрея о варяжском происхождении Рюрика вслед за Герберштейном писали Гваньини, Принц и Нойгебауер. Их сообщения об этом в конечном итоге основывались на русских летописях, ничего не сообщавших об этнической принадлежности варягов. Сам Герберштейн, будучи в Москве, безуспешно пытался получить ответ на этот вопрос. В конечном итоге им была выдвинута гипотеза о том, что варяги были выходцами из граничившей с Любеком Вагрии. Петрей поначалу также безуспешно пытался «отыскать, что за народ были варяги» и нашел ответ на этот вопрос в 1613 году, когда в Выборг на переговоры с Карлом Филиппом прибыли новгородские послы. По словам Петрея, они просили герцога приехать в Новгород, «поставляя на вид, что Новгородская область до покорения ее московским государем имела своих особенных великих князей, которые правили ею; между ними был один, тоже варяжского происхождения, по имени Рюрик, и новгородцы благоденствовали под его правлением».

Впервые эта мысль была высказана в Новгороде года за полтора до выборгских переговоров. Подписав договор со шведами, новгородские власти вынуждены были взять на себя дальнейшие переговоры со шведами, в том числе и по вопросу о кандидате на престол. В декабре 1611 года они составили инструкцию посольству, направлявшемуся в Швецию. Свое обращение к шведскому кандидату они мотивировали решением ополчения от 23 июня 1610 года, а также тем, что «прежние государи наши и корень их царский от их же варяжского княжения, от Рюрика и до великого государя царя и великого князя блаженные памяти Федора Ивановича всеа Руси был». Таким образом, одним из аргументов в пользу шведского кандидата было его этническое родство с пресекшимся царским родом.

Свидетельство новгородцев об этнической принадлежности Рюрика подтолкнуло Петрея к историческим, лингвистическим и геральдическим изысканиям, в результате которых он впервые в историографии заявил о том, что «кажется ближе к правде, что варяги вышли из Швеции». В этой связи А.А. Куник заметил, что именно «шведам, воспользовавшимся намеком новгородцев, принадлежит честь заложения первых камней в здание норманизма».

В 1620 году «История…» Петрея была издана на немецком языке, благодаря чему получила европейского читателя, который мог почерпнуть из нее сведения о шведской природе варягов. Точку зрения Петрея поддержали другие шведские ученые.

Теория шведского происхождения Рюрика, подкрепленная мнением новгородцев, получила еще большую известность в Европе благодаря изданному в 1672 году на латинском языке сочинению шведского королевского историографа Юхана Видекинда «История русско-шведской войны XVII века», в котором были приведены слова архимандрита Киприана, якобы сказанные им в 1613 году в Выборге герцогу Карлу Филиппу: «Из древней истории видно, что за несколько сот лет до подчинения Новгорода господству Москвы его население с радостью приняло из Швеции князя Рюрика».

Шведский исследователь А. Оберг отметил, что Петрей был первым западным автором, утверждавшим, что «варяги эпохи викингов были шведского происхождения». По мнению финляндского исследователя А. Латвакангаса, «норманистское толкование Петрея было еще довольно робким и не стало отчетливым «измом». Тем не менее российский историк В.В. Фомин назвал его родоначальником норманской теории.

Следует отметить, что в конечном итоге в своих построениях Петрей исходил из тезиса о варяжских корнях династии Рюриковичей, впервые сформулированного новгородцами в приговоре посольству архимандрита Никандра. Посольство было отправлено в Стокгольм просить Карла IX, чтобы он, «видя в Московском государстве такие беды и кровопролитие, дал из двух сынов своих королевича князя Густава Адольфа или князя Карла Филиппа, чтобы им успокоилось Русское государство». Приговор о посольстве был составлен 25 декабря 1611 года и подписан воеводой И.Н. Одоевским, митрополитом Исидором и другими новгородскими «земскими чинами» (74 подписи), которых можно считать первыми отечественными норманистами. В этой связи Г.А. Замятин заметил, что «в вопросе о происхождении первых русских князей новгородцы были, выражаясь языком ХГХ века, норманистами».

В пользу того, что в Новгородских землях бытовало какое-то предание о том, что варяги были выходцами из Швеции, свидетельствует также тот факт, что иконник Тихвинского монастыря Иродион Сергеев, описавший осаду монастыря шведами в 1613 году, называет шведов «зловер-ными и погаными варягами, иже свиянами наричуются».

В записанном в Олонецкой губернии в XIX веке предании Рюрик фигурирует как Юрик-новосел, приехавший в Ладогу «из северной стороны», а потом переселившийся в Новгород, где новгородцы залюбили его за веселый нрав и хороший разум.

Таким образом, есть все основания утверждать, что в конце 1611 года в Великом Новгороде в условиях чрезвычайной внутри- и внешнеполитической ситуации были заложены основы концепции, которая в XVIII веке получила острое политическое звучание[8] и положила начало ожесточенному спору, отголоски которого слышны и в наше время.

В 1614 году в Новгороде побывал шведский священник и историк Матиас Ашаней. До приезда в Новгород в своем «Описании Сигтуны» он рассказал, что, согласно старинному преданию, городские врата из Сигтуны были увезены в Москву или Новгород русскими, разрушившими город. В Смутное время Ашанею довелось побывать в России. Увидев в Новгороде врата Софийского собора, латинские надписи на которых свидетельствовали об их западноевропейском происхождении, он отождествил их с теми, о которых ранее рассказал в своем сочинении.

Когда об этих вратах стало известно Густаву II Адольфу, он приказал Якобу Делагарди доставить их в Швецию. Однако Делагарди, понимая, к каким последствиям может привести оскорбление главной святыни новгородцев, не рискнул выполнить этот приказ короля. К тому же, как следует из его письма канцлеру Акселю Оксеншерне, он не разделял уверенности короля относительно шведского происхождения бронзовых врат Софийского собора. Вот что он писал: «Относительно медных врат, которые Его Королевское Величество желает, чтобы ему прислали из Новгорода ради их достопримечательности, тем более, что Его Королевскому Величеству сообщили, что они, вероятно, некогда были взяты из Сигтуны, то я бы очень желал исполнить приказание Его Королевского Величества, но так как эти врата, о которых русские уверяют, что они как дар вывезены из Греции, служат входом в главный храм митрополита, то вызовет много шума, жалоб и беспокойства, если мы при настоящих обстоятельствах, когда идут переговоры с русскими, силой выломаем и увезем эти врата». Таким образом, в начале XVII века легенда о Сигтунских вратах была зафиксирована в двух источниках. Возродиться ей было суждено спустя столетие.

В 1722 году в Новгороде побывал шведский ориенталист Генрих Бреннер, который более двадцати лет прожил в России. Семь лет спустя в письме к шведскому историку Георгу Валлену он описал Сигтунские, или Сартунские, врата Софийского собора. Это описание Валлен опубликовал в своем сочинении о древней Сигтуне «Sigtuna stans et cadens». Позднее эта легенда была изложена в «Истории Шведского государства» известного шведского историка Улофа Далина. Перевод его сочинения на русский язык способствовал распространению легенды в России.