Адам не женится на Еве - Лариса Соболева

Богдан, сосредоточенно намазывая ножом масло толстым слоем на хлеб, ничего не ответил. Дана поняла, что ему эта задача тоже не по плечу, отвела взгляд и вздохнула. Он кинул на бутерброд несколько ломтиков сыра, налил себе чая, расколол сахар, принялся пить и есть. Потом неожиданно заговорил:

– Это бо… богатый д… дом?

– Очень, – снова вздохнула Дана. – Я такие только в кино видела.

– В та…таких домах камеры.

– Какие камеры?

– Ви… видео. Я бываю в богатых домах, знаю. За всеми следят.

– За гостями следят камеры? – брезгливо поморщилась Дана, он утвердительно кивнул. – Фу, как это некрасиво…

– Боятся всех, го… гостей тоже.

– В комнатах тоже камеры установлены? (Он пожал плечами, мол, не знаю.) Нет, в комнате не было камеры, иначе меня давно бы схватили прямо там. Нет, они не знают, что я видела убийство…

– Я бы так не ду… ду… думал. Тогда тебя не за что у… убивать.

– Так я же угнала машину с трупом, все равно попадаю в свидетели, – выставила контрдовод Дана. Он покивал, но кивание ничего существенного не добавило. – Хорошо, допустим, меня, которую никто не приглашал, запомнил тот жлоб и увидел по видаку. А как они узнали мой адрес?

Теперь Дана не воспринимала его молчание как наплевательское отношение к ней. Просто он будто жираф, только у жирафа есть шея, а у Богдана масса, пока дойдет через уши к мозгу… Дошло, потому что он предположил:

– Ты пришла не о… одна. Вас ви… видела охрана…

– Ну и что? Охране мой адрес неизвестен, – перебила его Дана, не имея терпения дослушать медлительную речь Богдана до конца.

Он чуть не уничтожил ее взглядом, красноречиво дав понять, что не любит, когда его перебивают. Во время паузы она дала себе слово больше не перебивать убогого.

– Адрес зна… знает твоя п… подруга, – высказал он мысль.

– Неля?! – обалдела Дана. – Она не могла… Хотя… Неля не знает, какие со мной приключились неприятности… Да, она могла сказать.

– Пок…кажи ключ.

– Который подсунул Семен Кириллович? Сейчас… – Дана убежала в комнату, где валялась на полу сумочка, в суматохе она не подобрала ее. Вернулась и положила ключ, затем связку ключей на стол. – Вот и вот.

Он повертел ключ, затем связку, поднял глаза на Дану:

– Ты ду… ду…

– Я тогда ни о чем не думала, мечтала спастись, – догадалась, о чем он хочет спросить.

– Нет. Ты ду… дура? Зачем взяла? – И кинул связку на стол.

– Не знаю. Руки сами взяли.

– Ты у… указала им на себя. Ключи и ба… бабки лежали там, г… г… где труп, значит, ты зна… знаешь, к… кто убил.

– Я их не видела. Только ноги и голоса слышала…

– Док…кажи им теперь.

– Что же мне делать? – приуныла Дана.

– Спать.

Богдан остался на ночь, так как не исключено, что убийцы торчат в подъезде. Дана постелила ему в комнате деда.

Под аккомпанемент сопения в кресле Неля так и эдак прокручивала в уме ситуацию, пытаясь ответить себе на вопрос: если не удастся бежать или позвонить в милицию, что будет? Какая самая скверная версия? Смерть Неля исключала – не за что ее убивать. «Сорняк» не полный идиот, знает, что убийц ищут менты, правда, не всегда находят. Не смерть – тогда что? Зачем он здесь? Но ничего, объясняющего присутствие «сорняка» в квартире, на ум не шло. Неля, разумеется, находилась на том пределе нервного напряжения, когда довольно внезапного звука, чтобы взбеситься – закатить истерику, попытаться выпрыгнуть в окно, несмотря на четвертый этаж, позвать на помощь. В такие пиковые моменты жизни она закрывала глаза и уговаривала себя потерпеть. И выжидала. Она выжидала, когда сон надсмотрщика станет крепким, рассчитывала, что ему неудобно в кресле, по логике, он должен свалиться, не железный же. И считала до ста, приводя нервы в порядок.

А ждать было невыносимо тяжело, особенно не зная, сколько на самом деле прошло времени. Неля, жившая легко, как попрыгунья стрекоза из басни Крылова, никогда не знала, что значит беречь время. Сейчас узнала. Она его берегла, от этого зависела крепость сна надсмотрщика, но именно выдержать паузу оказалось наитруднейшим делом. Даже приблизительно она не могла определить, сколько прошло времени с тех пор, как легла. Вроде бы давно должен наступить рассвет, а темень за окном глубокая. И с каждым новым позывом вскочить и рвануть к выходу ей становилось все сложнее сдерживать себя.

Она послушала ровное дыхание «сорняка», осторожно передвинулась к краю, свесила ноги. Выдержала длинную паузу, унимая бесшумным, но глубоким дыханием учащенно бьющееся сердце. Вставала на ноги очень долго, чтобы ни одна пружина дивана не скрипнула. А уж к входной двери не шла на цыпочках – почти по воздуху плыла. И только взялась за щеколду замка…

– Туалет и ванная там, – сказал он.

– А! – вскрикнула Неля, обернувшись и прижавшись спиной к злополучной двери, к которой так исступленно стремилась.

Он стоял в проеме черный, как фантом из геенны огненной. Неля сначала беззвучно зарыдала, сползая на пол, но, когда вышел воздух из легких, с новым вдохом ее прорвало на крик:

– Что тебе надо от меня? Какого черта ты здесь торчишь? Дана нужна? Иди к ней! А меня оставь в поко…

О нее шмякнулось что-то мягкое, заставив прервать вопль страха, возмущения и отчаяния. Это оказалась подушка. После того как Неля прикусила язык, «сорняк» спокойно проскрипел невыразительным голосом:

– Иди спать. От меня еще никто не убегал.

Она не хотела подчиняться, не хотела идти в комнату и провести остаток ночи с негодяем, который, наверное, сделан не мамой с папой, а клонирован неизвестным гением.

– Я сказал: спать! – не повышая голоса, приказал он.

Неля, бубня под нос ругательства, вошла в комнату и упала на диван. Ей стало ясно, что перспектива у нее препаршивая.

В отличие от Нели Дана спала без задних ног, но прикосновение к плечу почувствовала мгновенно, испуганно ойкнув, прижалась к стене.

– Это я, Бо… Богдан, – тихо сказал он.

– Чего тебе? – натягивая одеяло, неласково спросила Дана. А чтобы посмотреть в его бесстыжие глаза (он же, кажется, с определенными намерениями лезет), включила настольную лампу.

– Вставай, – Богдан был краток.

– Зачем?

– Соб… бери вещи, уходить будем. Фо… фо… фонарик есть?

– У деда все есть, он у меня куркуль. А сколько времени?

– Т… три.

Дана соскочила с кровати, побежала в комнату деда, но притормозила:

– А как будем уходить? Вдруг они в подъезде засели? Или возле дома караулят?