Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть 3. Мудрость - Михаил Роттер

Насчет «не нарушая норм морали» это я хорошо придумал. Например, мне нужно выиграть партию в гольф у Каня и капитана О’Коннора. Причем сделать это «легко и эффективно». Да нет ничего проще: я могу их сейчас убить (свидетелей-то, не считая Шакала, которого я тоже могу убить, нет) и вот я – победитель. Так что «не нарушая норм морали» – это важно.

Теперь посмотрим, как я могу реализовать эту житейскую мудрость «от мастера Миня» на практике. А то болтать всякий горазд… Нет, выиграть я сегодня не сумею, это невозможно. А вот если я ухитрюсь проиграть с не слишком большим разрывом в счете, то можно будет вполне утверждать, что моя «мудрость» работает. Если нет – то какая же это мудрость.

Наконец я перестал мудрствовать и перешел к делу. Взяв у капитана мешок, я вытащил из него все клюшки и быстро перебрал их. Часть из них я сразу отложил – не понравились даже на вид. Оставшиеся я примерил к руке, взвесил, взмахнул пару раз, стараясь почувствовать баланс. Донован и Кань с интересом смотрели на мои манипуляции. Отобрав одну клюшку, я попросил у капитана коробку с мячами и сошел с веранды на травяное поле, которое начиналось прямо от дома.

Ход моих «мудрых» мыслей был прост. Все происходит из чего-то и если я пойму, из чего происходит гольф, то вполне смогу сразу начать играть. У всех людей разные цепочки ассоциаций, но лично мне гольф напоминал стрельбу из лука. Ударил по мячу и ты больше ему не хозяин, дальше он летит сам по себе, как выпущенная из лука стрела. Ты не понуждаешь его, ты смотришь на цель и даешь мячу импульс, мысленно представляя траекторию, по которой он наверняка долетит до цели.

В свое время Ван, обучая меня стрельбе из лука, рассказал мне много преданий, притч, легенд и сказок о стрелках из лука. Он знал их столько, что иногда мне казалось, будто он собирал их всю свою долгую жизнь. Истории эти, как правило, были красивые, торжественные и нравоучительные. Но больше всех мне нравилась одна, смешная и незатейливая. Разумеется, Ван мог ее услышать от кого-то, но почему-то мне казалось, что он придумал ее сам, уж очень она выбивалась из общего «наставительного» контекста.

Жил однажды человек, всю свою жизнь без остатка посвятивший стрельбе из лука. На склоне лет он стал так велик в этом искусстве, что равных ему не осталось. Но даже ему иногда случалось промахиваться. Он не огорчался, понимая, что нет человека, который всегда попадает в цель.

Он много путешествовал и однажды случай привел его в заброшенную бедную деревушку, где на каждом заборе была нарисована мишень. И ни одного промаха, в каждой мишени точно в центре торчала стрела!

Тогда мастер решил посмотреть на Того-кто-никогда-не-промахивается. Но как назло, на улице не было ни одного взрослого, только маленький мальчик играл в пыли у обочины.

– Где живет человек, которому принадлежат все эти стрелы? – спросил его мастер.

– Это мои стрелы, – ответил ребенок.

– Не может быть! – вне себя от изумления воскликнул мастер. – Никто не может всегда так точно попадать стрелой в центр мишени. Никто!

– А чего тут сложного? – удивился мальчишка. – Я тебя тоже научу. Тут дело в последовательности: сначала втыкаешь в забор стрелу, а потом рисуешь вокруг нее мишень.

Как-то я сказал Вану, что из всех его историй о стрелках из лука мне больше всего нравится именно эта. Помню, что он тогда весьма удивился.

– Как ты понимаешь, ты не первый, кому я рассказываю эти сказки. Всем тем, кого я учил до тебя, нравились суровые истории о великих воинах. Если ты поймешь, к чему эта сказка, то, возможно, со временем из тебя выйдет толк. Кстати, мне эта дурацкая история тоже нравится больше всех. И намного!

Теперь, кажется, я начинал понимать, о чем была эта история: о нестандартности подхода и о том, что человек может менять правила, если догадается, как это сделать. И если, разумеется, сможет на это решиться.

Именно это я и собирался сделать: изменить правила и сделать то, чему меня не учили. Тут я начал хохотать (хороший признак, раньше я смешливостью никак не отличался), представив, как Ван вместо рукопашного боя и Ци-Гун учил бы меня играть в гольф.

Поставив мячик на траву, я взял в руки клюшку и, примериваясь, легко взмахнул ею. Ничем, ну почти ничем не отличается от большой изогнутой двуручной сабли. А я кто? А я – несомненный мастер меча, сабли, шеста, цепи, так что для меня любой предмет – оружие. А то, что они называют это «клюшкой», так это их дело. Все, как обычно: тело расслаблено, руки, как веревки, мягко скручиваюсь в талии. Примериваюсь, взмахиваю раз, два, три. Всей кожей (будто и нет на мне одежды) чувствую ветер, взглядом задаю траекторию мяча. Очень далеко, за горизонт. Сливаюсь с клюшкой. Какая там клюшка – это продолжение моих рук, продолжение меня. Не глядя (я знаю, что не могу промазать) бью со свистом по мячу.

Все чувства обострены. Это то, чему меня научил дед, когда я стоял «в столбе»: ощущать окружающую среду. Чувствую: что-то не так. Оборачиваюсь: и капитан, и Кань стоят буквально разинув рот. Я возвращаюсь в обычное состояние и слышу, как капитан говорит Каню:

– Я не могу точно оценить расстояние, мяч слишком далеко улетел, но, думаю, твой дружок, который утверждает, что никогда не играл в гольф (и я ему, кстати, полностью доверяю), перекрыл рекорд клуба раза в два. Я знаю точно, потому что этот рекорд принадлежит мне. А я вешу минимум раза в два с половиной больше, чем он, да и в гольф играю с детства.

– А это моя житейская мудрость, – обратился я к Каню. – Называется она: «как сделать то, чего ты никогда раньше не делал».

Потом мы пошли играть. Само собой, я продул. Но только капитану и совсем чуть-чуть, оставив далеко позади Каня, который, по словам Донована, считался далеко не самым худшим игроком в этом клубе.

Но выиграл я совсем другое – свою собственную житейскую мудрость, а не набор хитростей, фокусов и трюков для манипуляции людьми, о которой с таким удовольствием говорил мне Кань.

День как-то быстро подошел к концу. Я уже стал собираться, но капитан посоветовал не торопиться и дождаться заката. И оказался прав. Зрелище солнца, садящегося за холмы, успокаивало душу.

«Красота – это Ци-Гун, а Ци-Гун – это красота, – говорил мне дед. – Если у тебя нет выбора, то занимайся там, где есть возможность, но если тебе повезло и ты можешь выбирать, то занимайся там, где красивее. И кстати, красота – это еще и энергия. Так что обычно, где красивее, там и хорошей энергии больше».

После столь изысканного зрелища у меня было такое хорошее настроение, что ехать назад в компании Шакала мне никак не хотелось. Поэтому я попросил Каня забрать «своего человека», Кань не возражал, так что назад я ехал один.

Серенький форд мне нравился все больше и больше. Может, мне его забрать у Каня? Работать с мафией мне никак нельзя. А вот отобрать что-то… По старой сайгонской привычке под названием «полные карманы денег». Хотя нет, отобрать никак не получится. Кань наверняка сам отдаст. Причем с радостью. А потом всем будет рассказывать, что подарил «своему дорогому другу Миню» почти новую машину. А этой модели лет семь.