Зачеркнутому верить - Сергей Самаров

– Машины едут. Подсвечивают. И вообще я в темноте вижу как кошка. У меня глаза такие…

На восток от нас располагалось Каспийское море, над которым каждое утро встают плавные мягкие рассветы. А закаты здесь лишены таинственной магии медленного превращения света в темень.

Самая густая темень была там, где лежал я. Мне даже звезды не всегда было видно в зависимости от положения моего тела. Тем не менее я как-то изловчился, вытащил и включил свой «планшетник» и по карте посмотрел расстояние от Кизилюрта до станции Темиргое. Путь по автомобильной дороге обозначился в двадцать три километра. Допустимо потерпеть двадцать минут и не меняться местами, пользуясь темнотой, со старшим лейтенантом Логуновым. Хотя в зеркало заднего вида ничего и не будет видно, тем не менее фары любой встречной машины могут осветить человеческую фигуру. Тогда дальнобойщики остановятся, захотят выяснить отношения.

Дальнобойщики – ребята «крутые», могут в руки взять и бейсбольную биту, и металлическую монтировку. А наши пистолеты-пулеметы в темноте могут не произвести нужного впечатления. Значит, придется стрелять. А первый выстрел предполагает и последующие, чтобы не возникло разговоров о нас. Следы нужно убирать. А могут, заметив конфликт, и встречные, и попутные машины остановиться. Тогда дело опять чревато лишними жертвами. И им больно, и нам больно будет об этом вспоминать. Кроме того, баллистическая и трасологическая экспертизы могут показать тип оружия, из которого стреляли, и это может навести на наш след. Наши стволы наверняка зарегистрированы в «Секторе «Эль». Хотя пистолет-пулемет «ПП-2000» стреляет с использованием пистолетных патронов калибра 9 мм, то есть таких же, как патроны от пистолета Макарова. Неопытный эксперт или просто эксперт-торопыга, после того как вместе с пулями ему предоставили бы еще и стреляные гильзы, которые нам в темноте и при дефиците времени полностью собрать не удастся, сделал бы однозначный вывод, что стреляли из пистолетов Макарова. Судя по количеству гильз – из нескольких сразу. А умный эксперт сделал бы запрос в Главный экспертный центр МВД России, где могут находиться все данные пистолетов-пулеметов моей группы.

Полковник Самокатова, думается, с радостью эти данные передаст экспертам. Туда они по большому счету должны были бы поступить уже после того, как начался наш поиск. Кроме того, и я, и Аграриев стреляли из пистолетов-пулеметов на дороге в генеральский кортеж. Данные на пули и гильзы могли быть и в Дагестане тоже. И это подтвердило бы наше возвращение. А куда мы можем возвратиться? В какое место в первую очередь пойдут три бывших офицера спецназа ГРУ? Тем более один из них раньше был здесь же в командировке… Вывод прост – в военный городок спецназа ГРУ. И нам перекроют путь в конечный пункт назначения.

Это уже само по себе значило, что нам следует избегать всякого обострения ситуации и не допускать применения огнестрельного оружия, чтобы не «засветиться». Конечно, умный человек не полезет с бейсбольной битой против автомата. Но темнота многое скрывает и изменяет сознание. Кого-то остановит короткая очередь в асфальт, а кого-то, напротив, из себя выведет. Тем более очередь из пистолета-пулемета с глушителем, делающим этот звук схожим с выстрелом из пневматики. Если противник сразу не стреляет на поражение, значит, боится стрелять. Такой последует вывод. И, как следствие, вызовет необходимость применения оружия «на поражение».

Но все эти размышления посетили мою голову только для того, чтобы скрасить время в пути и не думать о неудобствах позы. Это вообще идеальное средство – не думать об усталости или о боли, например, при ранении, загружать голову другими, лучше всего радостными мыслями. Так за своими неторопливыми раздумьями я и не заметил бы, как мы свернули с трассы «Кавказ», как иначе называли трассу Р-217, в сторону Темиргое, если бы мне не подсказал это Анатолий. Значит, почти приехали, потому что дорога до станции короткая, даже для пешехода. Мысли сразу переключились на другое. Когда будет осуществляться разгрузка? Хотелось думать, что не ночью. Скорее всего, водители поставят машину на станции, а сами отправятся до утра отдыхать. Где находится сельская гостиница, я не знал, но на станции существует своя гостиница для машинистов подвижного состава. Начальник станции или хотя бы дежурный в состоянии своей властью поместить водителей туда, чтобы они отдохнули после долгой и трудной дороги.

Так, видимо, и случилось. Машину загнали на какую-то площадку. Мы слышали разговоры водителей с местными служащими. Все разговоры велись негромко, но отдельные слова и даже целые фразы разобрать было возможно, поскольку разговор велся на русском языке. Речь шла о восьми часах утра. Это время было озвучено трижды за две минуты. Потом шаги стали удаляться. Тяжелые шаги уставших мужиков. Их, видимо, кто-то сопровождал, но этот кто-то ступал почти беззвучно, только громко шмыгал носом. Днями на улице стояла теплая погода, и простыть можно было только на работе в ночную смену. А у железнодорожников смены, как известно, длятся по двенадцать часов. За это время простыть реально.

Минут пять мы выжидали, прислушиваясь. Потом старший лейтенант Аграриев на сиденье зашевелился, но не встал, а только сильнее в сиденье вжался. Потом раздался шуршащий звук, и чья-то тень закрыла звезды в небе над моей головой. Для меня закрыла, лежащего, словно в колодце. После чего я увидел, как выпрямилась рука Анатолия, схватила кого-то и рывком втащила в кабину. Это было очень мощное движение, потому что втащить человека в кабину одной рукой было трудно, даже если этот человек весил как ребенок.

Только после этого я заметил, что и старший лейтенант Логунов находится тут же, рядом с нашим бульдозером. Он, видимо, подхватил человека под ноги и помог Аграриеву. Я, в свою очередь, тоже помог: протянул руку через гранатомет и зажал незнакомцу рот, чтобы он не крикнул. Но это было лишним. Сильные пальцы Аграриева сдавливали горло неизвестного так, что тот дышать не мог, не то что кричать. Но темнота не позволяла рассмотреть, кто же к нам в кабину пожаловал.

– Вор, говоришь? – шепотом спросил Аграриев, ослабляя хватку на горле противника, чтобы тот мог хоть что-то произнести.

Кого он спрашивал, было непонятно. Ни я, ни наш общий противник ничего такого не говорили, да и Логунов ни слова еще не произнес.

– Я только посмотреть хотел. Только посмотреть, – с сильным акцентом ответил человек. – Никогда таких больших тракторов не видел. Посмотреть.

Моя рука легла ему на плечо, и я почувствовал под пальцами погон.

– А какого хрена тогда от железнодорожников и водителей прятался, если не вор? – в свою очередь спросил Логунов.

Погон навел меня на мысль. Рука сама собой метнулась к поясу незнакомца и перехватила сначала его руку, расстегивающую кобуру, потом и сам пистолет из кобуры вытащила. Но неудобство позы меня сильно стесняло, и я стал выбираться из-под рычагов.

Аграриев тем временем приподнял незнакомца за грудки, чтобы лучше рассмотреть, и посадил рядом с собой. Перед нами был сержант полиции.

– А вы кто? – спросил он с удивлением, глядя на пистолет-пулемет Логунова, что глушителем уперся ему в горло. – А… Я понял… Это вас утром ловили по всем дорогам. Потом «отбой» дали, сказали, что вас в Чечне видели. Я никому не скажу, мамой клянусь, никому не скажу. Только не убивайте.