Богатырская история - Владимир Алеников

* * *

В шатёр вошёл Федька. Глаза его гневно горели, рука стискивала рукоять меча.

– Фёдор-богатырь! – прошептал Кощак. – Погубитель Курахмана и войска моего. Ты зачем здесь?

– Вот ты где прячешься, басурманово отродье! – ответил ему Федька. – Сейчас узнаешь зачем. А ну выходи биться, да не на живот, а на смерть!

«Погибель моя пришла!» – смертельно побледнел хан.

– Зачем нам биться, Фёдор-богатырь? – трусливо сказал он вслух. – Ты уже с Курахманом бился, хватит. Я видел, какой ты богатырь! Зауважал тебя. Давай лучше друзьями будем! Хочешь, я тебе золота целый мешок дам?

– Не надобно мне твоё золото, – презрительно сказал Федька. – Скажи, как Алёну оживить, тогда, может, и пощажу тебя.

– Оживить – не по моей части! – усмехнулся хан. – На тот свет отправить – это я могу! А насчёт оживить ты вон у старухи спроси, может, она и знает.

Федька повернулся к Акюдаг, которая слабела с каждой минутой, еле на ногах держалась.

– Говори, колдунья, по-хорошему, как Алёну оживить?

– Значит, Алёна всё-таки на тебя водой брызнула, а сама окаменела! Стало быть, нет больше живой воды. Пропала я! – в отчаянии зашипела Акюдаг.

– Ты чего там шепчешь? – крикнул Федька. – Говори громче!

* * *

Но злобная старуха уже взяла себя в руки.

«По крайней мере тебе-то, проклятый мальчишка, я отомстить успею! – решила она про себя. – А девчонка эта так и останется каменной!»

А вслух прошептала:

– Ты нагнись-ка ко мне поближе! А то чего-то я плохо слышать стала. Ты что там промолвить изволил, мил-человек?

Федька шагнул к старушенции, нагнулся к ней, чтобы повторить вопрос. В ту же минуту Кощак, воспользовавшись тем, что Федька повернулся к нему спиной, занёс над ним меч.

И ни за что бы не спасся Федька от этого коварного, несущего смерть удара, если бы не увидел отражение злобного хана в маленьких зеркальцах, из которых состояло монисто на груди Акюдаг. Быстрее молнии повернулся он к врагу и поразил его своим мечом в самое сердце.

– Секир-башка! Зарезал меня! – только и промолвил Кощак и тут же испустил дух.

Федька же, разделавшись с ханом, возвратился к колдунье.

– Так ты, значит, вдруг оглохла, бабушка! – сказал он. – Сейчас я тебе слух-то верну. А ну говори, ведьма, как оживить Алёну!

И он замахнулся мечом.

– Никак ты её не оживишь! – злобно выкрикнула Акюдаг. – Если до утра богатырская слеза её не оросит, быть ей во веки вечные каменной. А как она до утра богатырской слезой умоется? Да никак! Так что, считай, навсегда!.. Хе-хе-хе-хе!..

Но вдруг колдунья перестала хихикать. Черты её исказились, лицо в ужасе вытянулось.

– Ой-ой-ой! – неожиданно закричала она. – Полночь!

И не успела она это крикнуть, как весь шатёр заволокло тёмным дымом.

А когда он рассеялся, Акюдаг исчезла.

– Куда ты делась-то, бабуся? – растерялся Федька. – Чудно!..

Он заметил, что на полу что-то блестит. Федька нагнулся и поднял с пола маленькое зеркальце, одно из тех, из которых состояло монисто Акюдаг. В зеркальце отразилось его лицо – с богатырским шлемом на голове.

Федька тяжело вздохнул, снял шлем и озадаченно зачесал в затылке по своей давнишней привычке.

«Как же так? – размышлял он. – Неужто правду сказала колдунья, и не оживёт Алёна? Но ведь старуха ещё сказала, что та не оживёт, пока богатырской слезой не умоется. Значит, всё-таки надежда есть? Но ведь богатыри же никогда не плачут. На то они и богатыри! Стало быть, Алёна навсегда останется каменной?! Что же делать?!»

И так крепко он задумался, что широко зевнул от этих непривычных мысленных усилий. Потому и не заметил, как именно в этот момент сзади подползла к нему чёрная змея. Обвилась вокруг сапога, открыла пасть, чтобы укусить его ядовитым смертельным укусом, да от ярости не выдержала, зашипела.

* * *

Тут-то Федька, вознамерившийся было зевнуть ещё разок, на неё и взглянул. В мгновение ока дёрнул ногой, отбросил змею в сторону. Та ещё сильнее зашипела, быстро снова поползла к нему, извиваясь на ковре.

– Ах, гадюка! – вскричал Федька. – Так ты ещё кусаться хочешь? На, получай!

И, взмахнув мечом, разрубил змею на части.

Потом подождал немного, а вдруг змея ещё в кого-нибудь превратится.

Но тихо было в шатре, никто больше не двигался, не шипел, не угрожал.

Снаружи призывно заржала Сивка, торопила его.

– Иду! – крикнул Федька, огляделся в последний раз по сторонам и пошёл к выходу.

Все свои дела он здесь завершил.

* * *

Вокруг шатра царила тишина. Остатки кощаковского войска окончательно разбежались.

– Ну что там было? – озабоченно спросила Сивка.

Федька только уныло махнул рукой в ответ:

– А-а, ерунда! Змеюку порубил, Кощака сразил. А что толку, Сивка?! Алёну-то всё равно не вернуть!..

Сивка печально заржала, кивнула.

– Ладно, Сивка, поехали домой! – вздохнув, сказал Федька.

Вскочил он на верную лошадь и поскакал прочь.

Полночи скакал Федька обратно, не разбирая дороги. Если бы не верная Сивка, то, может, и не добрался бы до города, заплутал в темноте.

В конце концов всё же вернулся он домой. Горожане, что были в ночном дозоре, распахнули ворота перед Фёдором-богатырём, победителем грозного Кощака. Хотели его расспросить, узнать подробности боя.

Но Федька ни на что отвечать не стал. Проехал на площадь, спешился и рухнул к ногам окаменевшей Алёны. Так измучился, утомился от всего произошедшего, что и сам не заметил, как уснул.

Проснулся Федька с первым лучом солнца. Посмотрел вокруг, сообразил, где находится, и ещё горше ему стало.

– Алёна! – сказал он каменной статуе. – Победил я злобного Кощака. И колдунью тоже. Только что толку?! Не можешь ты этому порадоваться! Это ведь я, только я во всём виноват! Соня я бестолковая! Вечно всё просыпаю! Не усни я тогда, и ничего б с тобой не случилось! Алёна, милая! Это же ты город спасла! Меня к жизни вернула! Это ведь ты меня всегда будила, тормошила!.. А я только теперь по-настоящему проснулся. Да только поздно уже! Слишком поздно!

И Федька, припав к ногам каменной Алёны, горько заплакал.

* * *

И как вы думаете, что в этот момент случилось? Ни за что не догадаетесь! Даже Сивка, которую трудно было чем-то удивить, заржала от неожиданности.